Тринадцать лет спустя - [2]

— С Кировским театром вряд ли получится. Есть в нем ваши антиболельщики. Да и аренда театра — дорогое удовольствие. Как бы вы отнеслись к сцене Александринки? Там славный директор Сащенко. Он берется нам помочь.

— А почему бы нет?..

Я стала думать о репертуаре. Непременные па-де-де и вариации давно набили всем оскомину. И конкурсантам, и жюри. Да и публике. Может, за основу взять мой репертуар? Например, «Кармен-сюиту»? Но хореография должна быть своя, новая. Надо добавить к наградам танцорам и премию лучшему хореографу. Чернину идея понравилась.

Спонсоры вскоре отыскались. Очень помог японский меломан господин Сезан Фуками. Он стал генеральным спонсором нашего первого конкурсного выхода в свет.

Хорошее подобралось жюри. Авторитетное. На мое приглашение приехать в Петербург тотчас откликнулись известные в балетном мире творцы. Перечислять всех судей за три состоявшихся конкурса будет делом длинным. Произнесу лишь несколько фамилий: Джон Ноймаер, Матc Экк, Пина Бауш, Йоко Моришита, Фрэнк Андерсен, Пьер Лакот, Игорь Бельский, Филипп Эрсен, Джиджи Качуляну, Андрей Петров, Петр Нарделли, кореянка Мун, Риккардо Куе…

Это сегодня именитые иностранцы не вылезают из гостеприимной России. А тогда, в девяностые, такой букет балетных знаменитостей был в диковину.

Магия Петербурга, авторитет российских хореографических традиций, представительное жюри каждый раз за все эти годы вызывали интерес и азарт у балетной публики. Молодежь приезжала посоревноваться с края света — австралийцы, японцы, американцы… А уж европейцы прибывали во множестве.

Главный интерес представляла для меня «Кармен-сюита». Тут мы стали первооткрывателями. Это взаправду было недурно придумано. Каждому конкурсанту вменялось в обязанность потрудиться в поисках своего хореографа, кто смог бы применительно к индивидуальным данным танцовщицы или танцовщика создать на ту же музыку, что легла в основу моей (ставшей вроде бы уже канонической) «Кармен-сюиты», оригинальный номер.

Фантазии было проявлено много. Придуманы сольные сцены, дуэтные танцы. И каждый из балетмейстеров мог согласно нашим условиям обратиться к любой странице партитуры балета. Это был простор для фантазии каждого в пределах всех 45 минут моего балета. Столько, сколько длится «Кармен-сюита».

Даже сегодня, через череду ушедших лет, память сохранила блестящую работу «к случаю» Джона Ноймаера, который на музыку «Гадания» поставил для солистов гамбургской оперы Анны Поликарповой и Ивана Лишки впечатляющий дуэт. Победительница первого конкурса Елена Филипьева с Виталием Бреусенко показала себя мощной, очень современной Кармен «из сегодня». А лиричнейшая, прекрасно сложенная литовка Эгле Шпокайте вместе с достойным партнером Эдвардасом Смалакисом исполнила целую драматическую сцену, специально созданную к конкурсу Юриусом Сморгинусом.

Гран-при на первом конкурсе достался французу Бенжамену Пешу из Гранд-опера. На конкурс он приехал в статусе корифея. Попытать счастья. На всех турах Пеш выступил ровно и интересно. В финале он закрепил свое лидерство, исполнив сольный номер Форсайта под жесткую электронную музыку. Форсайт был тогда для России в новинку, и публика реагировала бурно. Победа на петербургском конкурсе помогла Пешу в продвижении по лестнице своей танцевальной карьеры. Он стал солистом, а вскоре и премьером. Также вырвались в широкую известность Елена Филипьева и Эгле Шпокайте.

Но не все стали победителями. Премии достались лучшим, а неудачники с мокрыми глазами обступали меня в коридоре, искали сочувствия, желали внимания. Мне думается, что наше жюри принимало справедливые решения. Голосование было тайным. Набрал очки — переходи в следующий тур. Конкурс есть конкурс. От правды цифр в соревновании не уйдешь.

Во втором конкурсе я предложила «Анну Каренину». И снова столь трудная задача сумела расшевелить воображение хореографов и танцовщиков. Вновь перед публикой предстали разные Анны, разные Вронские и Каренины.

Приз в денежном выражении был определен немалый. Особо по тем временам. Десять тысяч долларов — первое место. Это было привлекательным для юных конкурсантов. Но и перечень членов жюри, о котором я писала выше, стал хорошей рекламой конкурсу. Деньги от спонсоров собирали малыми порциями. Но генеральный спонсор японец Сезан Фуками расщедрился не на шутку и выделил сто пятьдесят тысяч долларов. Он был большой меломан, почитатель вокала и балета, нередко появлявшийся сам на эстраде с пением и драматической игрой. Позже он не раз приглашал меня для совместных выступлений. В Австралии, Новой Зеландии, Лондоне. Но жанр, который он облюбовал, был эстрадный и желания участвовать у меня не вызвал. Я каждый раз вежливо отказывалась, ссылаясь то на занятость, то на сложности с получением рабочей визы.

Лишь однажды его предложение заинтересовало меня. Вместе с труппой театра «НО» выступить в синтетическом спектакле по древней японской легенде «Крылья кимоно». Сам Фуками исполнял главную партию. Пел и танцевал. Но для европейских глаз и европейских ушей это было и не танцем, и не пением в общепринятом понимании того и другого. Я учила свою партию, уже приехав в Токио. Лексика танца была для меня совсем внове.