Тринадцать граней - [24]

Стараясь не подходить близко к окнам, я выглянул наружу. Наш ШДР-12К стоял неподалёку. Под брюхом три фигуры, одна заметила меня и показала рукой.

– Круть, не боись, это я, – прошипел я в коммуникатор и махнул в окно.

– Ага! – ответил сержант.

В дальнем конце зала виднелись стойки, а за ними пара дверей. Казик подошёл к ним и заглянул за стойку. Я поспешил к нему.

На столе, за стеклом, стоял принтер для печати посадочных талонов. Рядом лежала стопка бумаг и планшетный компьютер.

Я взял планшет и попытался его включить. Безрезультатно.

– Разряжен, – сообщил я. – Странно, ему потребовался бы год, чтобы батарея сдохла.

– Ну, бывает. Может, перегорел, – предположил Казик, – Ладно, надо пошевеливаться, а то ещё в башню топать.

Двери из матового непрозрачного стекла были плотно прикрыты. Я занял позицию у ближней к окну, Казик у другой.

Одновременно мы ворвались внутрь.

У входа я упёрся в длинный массивный стол, занимавший большую часть кабинета. Во главе стола стояло большое кожаное кресло. Пустое. За ним большое окно.

Везде порядок… Аккуратные стопки писчей бумаги на столе, рядом – карандаши, ровненько лежат. На полках папки и всякая мелочь – параллельно и перпендикулярно.

Тут рыть нечего. Я развернулся и пошёл к напарнику.

– Ну? – спросил я его.

Казик цокнул и отрицательно покачал головой.

– Тогда пошли в башню, – предложил я.

Спустившись по лестнице, мы ещё раз осмотрели нижний зал. Я доложился сержанту, что осмотр окончен, и мы вышли наружу.

За десять минут, пока мы лазали по космопорту, на улице стало гораздо светлее. На востоке яростно полыхал голубой гигант, заменявший тутошнее Солнце. Его резкий свет, словно не замечая их, прожигал облака насквозь. Цвет был непривычным, неприятным.

Как на мой вкус, здешняя смесь голубого, зелёного и серого, была чересчур кислотной.

Несмотря на то что вокруг стояла гробовая тишина и полная безмятежность, мы с Казиком со всех ног бросились к башне контроля полётов. А добежав – остановились перевести дух.

Дурацкая тишина, безумное солнце, свист ветра в вышине. Он теребил параболические антенны, и они жаловались об этом окружающей пустоте.

Дверь в башню была открыта нараспашку. Мы вошли внутрь и оказались в полной темноте. Окон не было, электрического освещения, естественно тоже.

Я включил фонарик, встроенный в цевьё карабина. Казик – тоже, а ещё, небольшой прожектор, примотанный к наплечнику.

В самом центре башни находилась шахта лифта. Кабинка, с открытыми дверьми, стояла на первом этаже. Осмотрев её, мы пошли по лестнице, нарезавшей спираль вокруг.

Поднявшись примерно на высоту третьего этажа, мы оказались в большой круглой комнате – центре управления полётами, как гласила табличка. Помещение было полностью стеклянным, за исключением пола и потолка. Этакая прозрачная шайба, насаженная на карандаш. По периметру расположились длинные столы с компьютерами и другим оборудованием. Каждый стол смотрел строго на свою дорогу внизу. Ближний справа – смотрел на голубое солнце.

Вообще-то очень странное зрелище. Плотное, ватное небо, а сквозь него светит голубой диск. Да так жарит, что больно смотреть.

Я глянул на часы – почти десять утра. Это что же будет, когда светило встанет в зените.

Казик решил обойти комнату по кругу, а я порыться в документах на столе.

Я взял тетрадку с надписью «Оперативный журнал», и пролистнув её, открыл на последней записи.

«…вот, я отправил очередной отчёт, как они и просили. Я выполнил обещание. Я всегда выполняю. Теперь, я хочу свою награду. Главное ведь хотеть, правда? И всё будет? Так они сказали…», – было накарябано в самом конце.

Я ничего не понял из этого огрызка и решил посмотреть предыдущие записи.

«19 августа – 21:03 – Отправлен отчёт…».

«19 августа – 08:45 – Отправлен отчёт…».

«18 августа – 21:00 – Отправлен отчёт…».

Каждый день неизвестный отправитель отправлял утром и вечером, кому-то, какой-то отчёт и записывал этот факт в тетрадку. Нет чтобы пояснить о чём речь, педант хренов!

Я перелистнул ещё несколько листов и наткнулся на запись, сделанную другим почерком.

«02 августа – 20:55 – Сегодня отчёт отправил я, Николас Прайд. Том пошёл договариваться. Он сказал, что сможет. А мне совсем не нравится эта затея… Не нравиться!..».

Интересно, с кем он там пошёл договариваться, и о чём?

Вернулся Казик.

– Ну что у тебя? – спросил он.

– Дневник сумасшедшего, – буркнул я. – Они тут с каким-то отчётом носятся, как тёща с пирожками… Ладно… Возьму с собой, пусть начальство глянет… А у тебя?

– Ха! А у меня кое-что интересное, – ухмыльнулся Казик. – Труп!

– Да, ну? Где? – удивился я.

– В лифте. Пошли.

Казик поманил за собой и перешёл на противоположную сторону помещения. Там он ткнул пальцем в дыру в центре, где должен был быть выход из лифта.

– Там, внизу, – Казик махнул рукой. – Сержанту я доложил. Он хочет подробностей.

Я приблизился к шахте и заглянул. Темно хоть глаз выколи! Ни черта не видно! Я зажёг фонарь карабина. В луче блеснул стальной трос. По нему, как лиана, сползал толстый жгут кабелей. По стенам тоже змеились провода. К стене напротив была прикручена эвакуационная лестница.

Я посмотрел наверх. Судя по всему, комната управления полётами была не последней остановкой лифта. Выше находилось ещё одно помещение