Тринадцать гостей. Смерть белее снега - [33]

– «Наш поезд прибыл в 17.56. Мы вышли на плохо освещенную платформу. Зная, что скоро нас примет в объятия Брэгли-Корт и сам лорд Эйвлинг, прославившийся своим сердечным госте… – Чтец запнулся, заметив, что лорд Эйвлинг уже взирает на мир с надеждой. – Это хоть как-то сглаживало невзрачность британского перрона, британских сумерек и британского октябрьского вечера. Впрочем, у меня возникло странное ощущение, будто во тьме тянутся невидимые пальцы… Его усугубило забавное происшествие. В ответ на вопрос знаменитой актрисы я сказал, что она всех нас задерживает и ее никто не собирается фотографировать. Издав свой прославленный смешок, который сделали еще более знаменитым подражательницы актрисы, она побежала к «Роллс-Ройсу». Тут и произошло происшествие…»

Новая пауза.

– Не «произошло», а «случилось». – Он внес правку и покачал головой. – Нет, все-таки «произошло». «Перед ней внезапно мелькнул какой-то человек. Она замерла. Я испугался, что со страху актриса упадет в обморок. Но она взяла себя в руки, пережила полученный от незнакомца толчок и села в машину. Из двух других гостей – четы Чейтеров, я был четвертым – дама уже сидела, Чейтер же подошел к незнакомцу и предложил ему закурить, однако тот отклонил предложение со словами: «Скоро увидимся». Чейтер заметил: «Я бы не советовал» – после чего, пользуясь словами Барри, «присоединился к дамам». Нет, убираем «пользуясь словами Барри», это лишнее, не знаю, откуда взялся этот Барри… «Я с этим не спешил. Мое дело – новости. Вы их хотите, я предоставляю. Вот я и решил перекинуться словечком с занятным незнакомцем.

Я назвал себя. К моему огорчению, он не обрадовался, скорее был готов наброситься на меня с кулаками. Я сказал, куда направляюсь. От этих сведений он слегка смягчился. Я решил поднести ему огонек. С его мокрой нижней губы свисала незажженная сигарета. На сей раз он закурил. Чиркая спичкой, я упомянул о своем долге перед публикой. Он уставился на меня. Говорят, мне не чужда выразительность, но его взгляд в тот момент мне не дано описать. «У вас будет о чем написать!» – пообещал он.

Намеревался ли он выполнить свое обещание? Узнаем ли мы ответ на этот вопрос? Когда я увидел его в следующий раз через двадцать один – двадцать два часа, он лежал на дне оврага мертвый».

Балтин захлопнул блокнот и сунул его в карман. Все трое оглянулись на чей-то голос. Их окликал доктор Падроу, за ним торопились двое конюхов и садовник. Предусмотрительный садовник катил перед собой тачку.

– Где он? – спросил врач.

Лорд Эйвлинг испытал облегчение: перед ними стояла конкретная задача. Тревожные мысли, волнующие догадки, непрошеные соображения – все потеснила мрачная необходимость спуститься в овраг. Мертвец лежал навзничь в неуклюжей позе. Врачу не пришлось осматривать его, чтобы подтвердить: жизнь покинула тело.

– Никаких сомнений? – прошептал Эйвлинг.

– Трупное окоченение, милорд, – ответил врач. – Смерть наступила несколько часов назад.

– Можно определить точнее?

Доктор Падроу неохотно склонился над трупом. Ответа не было целую минуту. Наконец доктор осторожно высказался в том смысле, что в данный момент не готов назвать точное время.

Пратт, скептически относившийся к врачам, а к этому особенно, предположил, что трупное оцепенение может указывать на некий срок.

– Бывает, оно наступает уже через полчаса, а порой только часов через тридцать после смерти, – произнес врач, знавший об отношении к нему Пратта и огорченный тем, что свидетелем разговора оказался лорд Эйвлинг. – Само состояние длится от суток до полутора. Колебания вызываются особенностями организма потерпевшего и причинами смерти.

– Причину мы знаем, – напомнил Пратт.

– Может, вы меня замените? – усмехнулся доктор Падроу.

Пришлось вмешаться лорду Эйвлингу:

– Вы, Пратт, намекаете, что причиной смерти послужило падение. Тем не менее мы, полагаю, можем спокойно довериться компетенции доктора Падроу.

– Хотите знать, когда он умер? – проговорил Балтин. – В девятнадцать минут второго ночи.

– Откуда такие сведения? – удивился врач.

– Я смотрю на его часы. Они сломались, и стрелки показывают время, когда часы остановились. Насколько я понимаю, – продолжил Балтин, – под вашими «несколькими часами» подразумевается больше трех, иначе пришлось бы предположить, что он умер в час девятнадцать сегодня днем.

Доктор Падроу был впечатлен, хотя старался не подать виду, Пратт тоже.

– Как я погляжу, пока я бегал к вам с докладом, Балтин не терял время зря, – заметил он. – Интересно, что еще он выяснил?

– Конечно, он пролежал мертвый более трех часов, – согласился врач, – так что вы скорее всего правы. Можете сказать, кто он такой?

– Нет, – ответил Балтин. – При нем нет ничего, что позволило бы опознать личность. Но в доме находятся три человека, которые, вероятно, назовут нам его имя.

– В данный момент, думаю, только два, – пробормотал Эйвлинг.

– Приведете их сюда? – спросил врач. – Необходимо как можно быстрее оповестить кого-то из его близких.

– Обе эти гостьи – дамы, – возразил Эйвлинг. – Вряд ли будет разумно вести их сюда, тем более предлагать им спуститься, к тому уже смеркается, а они устали. Собственно, я даже не удивлюсь, если они не смогут этого сделать. Почему бы моим людям не поднять его наверх?