Тринадцать гостей. Смерть белее снега - [2]

В происходящее вмешался начальник станции. Про врача первым обмолвился он, причем с радостью, однако это не стало поводом нарушить заданную последовательность действий. Это ведь была его платформа.

– Лучше подождать, пока он очухается, – произнес он.

– Разумеется, – кивнула Надин. – Не станем же мы уносить его насильно.

Через несколько минут молодой человек открыл глаза. Теперь он боролся не только с болью, но и с унижением.

– Я потерял сознание? – покраснев, спросил он.

– Все мы порой совершаем по неведению глупости, – улыбнулась Надин. – Не беспокойтесь. Думаю, вам надо к врачу.

– Она думает! – усмехнулся начальник станции. – Слишком много на себя берет!

– Боюсь, вы правы, – сказал ей молодой человек. – С ногой у меня что-то не то. Не захватите ее с собой?

– Рада, что вы сохранили чувство юмора!

– Что?

– Зачем забирать ногу, когда можно забрать вас самого?

– Как великодушно с вашей стороны!

– Сообщите, когда будете готовы.

– Если вас не затруднит, то чем быстрее, тем лучше.

Надин подала знак водителю и обратилась к пострадавшему:

– Наберитесь смелости. Когда вас поднимут, может быть больно. Я знаю, каково это, – бывала на охоте.

Он зажмурился и на протяжении двух малоприятных минут не разжимал век. Потом увидел, что плывет над землей, мимо красновато-желтых октябрьских кустов. Небо над ним было холодным и безоблачным, ноздри щипал запах осени, слух тоже улавливал осенние звуки. Где-то лаяли собаки, и он опознал по лаю породу и представил охотников в красных камзолах. С другой стороны донесся ружейный выстрел, и перед мысленным взором молодого человека возник фазан, падающий вниз с синего купола небес, завершая свою нелегкую жизнь. На расстоянии вытянутой руки проплывали ветви, такие же золотые, как грудка фазана. Еще ближе колыхалась бронзовая прядь волос… Распахнув глаза, он уставился на нее. Приступ боли заставил его перестать отвлекаться. Олени и фазаны являлись не единственными страдальцами.

– Как вы себя чувствуете?

– Могло быть хуже.

– Я вас понимаю! – В голосе Надин слышались сочувствие и симпатия. – Ничего, скоро вас осмотрит врач.

Молодой человек сообразил, что пора благодарить ее, и уже хотел начать, но бронзовая прядь приблизилась, ладонь зажала ему рот. Как ни приятно было мимолетное прикосновение ее пальцев, внутренне он запротестовал. Пальцы были холодные, но от его дыхания они согрелись. Он понимал, что она чувствует, как ему приятно, и намеренно доставляет ему удовольствие. Его протест она тоже ощутила – этого он не знал. Надин убрала руку. Благородство было ей не чуждо: она не боролась с человеком, попавшим в неловкое положение.

«Оставила бы в покое по крайней мере оленей и лисиц», – сказал ей однажды муж, когда Надин пришлось напомнить ему о своем охотничьем мастерстве.

«Они не похожи на тебя», – заявила она.

«Не похожи, – согласился он. – C ними шансы заведомо неравны. Они не могут дать сдачи».

Тот разговор предварял одну из самых крупных их ссор.

«Роллс-Ройс» мягко катил по улице. За бурой живой изгородью слева вырос увитый плющом домик. Солнце, завершавшее свое короткое путешествие по небосклону, пронзило плющ лучом и осветило блестящую табличку: «Л.Г. Падроу, доктор медицины». Домик был скромнее таблички и не мог без нее обходиться. Если бы не подвернувшийся весьма кстати недуг одной пожилой богатой дамы и не ежедневные визиты к ней врача, его домик был бы еще скромнее. Врач посещал Брэгли-Корт каждое утро, а случалось, что и днем, и это благоприятно сказывалось на его банковском счете. В общем, доктор Падроу считал, что миссис Моррис послана ему свыше. Однако никто не мог утверждать, что он посвящает столько времени и заботы тому, чтобы престарелая больная дольше оставалась в живых, исключительно по этой низменной причине.

Когда «Роллс-Ройс» остановился перед домом врача, тот занимался именно этим своим двусмысленным делом. Горничная сказала водителю, что хозяин на выезде.

– Он у вас в доме, – сообщила она. – Если поспешите, то застанете его.

– Оттуда он сразу вернется сюда? – спросил Артур с практичностью человека, привыкшего сталкиваться с причудами карбюраторов.

– Нет, не сразу, – ответила горничная и дерзким тоном уточнила: – В шесть у него роды.

Артур задумался. На часах было без одиннадцати минут четыре. Он заметил: до родов еще более двух часов, на что она ответила, что в подобных делах точность невозможна.

– У миссис Трамп это будет уже восьмой, – добавила горничная. – Разве не отвратительно? – Она предпочитала красоту продолжению рода и была поклонницей писательницы Мэри Стоупс.

Водитель вернулся к машине и доложил о том, что́ узнал. Надин посмотрела на молодого человека. В ее глазах опять мелькали зеленые огоньки.

– Попасть к врачу можно единственным способом, – произнесла она. – И врач здесь единственный. Сейчас он занят с пациенткой в Брэгли-Корт. Я сама направляюсь именно туда. Отвезти вас?

– Почему не оставить меня здесь? Я бы дождался его. Нехорошо вас утруждать.

Надин разъяснила ситуацию. До возвращения врача несколько часов. Иногда младенцы спешат на выход, а порой вовсе не торопятся объявиться в нашем неспокойном мире.