Тринадцать гостей. Смерть белее снега - [123]

– Тогда докажите, что это не вы. Лучшего случая вам не представится, – предложил мистер Молтби.

– Кто вы?

– Не имеет значения. Скажите спасибо, что я не судья, примеряющий мантию перед процессом. Именно с ним вам предстоит встретиться в скором времени, если вы не сможете оправдаться передо мной и всеми здесь присутствующими.

Тем временем Дэвид быстро подошел к двери в коридор, отрезав Шоу путь к отступлению. Мистер же Хопкинс по-прежнему стоял неподвижно, испуганно глядя на того, кто был поражен еще большим страхом. Он плохо поддавался обучению, но сегодняшней ночью получил серьезный урок. Другое дело, что позже, при свете дня Хопкинс, скорее всего, о нем благополучно забудет.

Человек, столь неожиданно оказавшийся в центре внимания, стоял, судорожно глотая воздух. Казалось, отчаянные выкрики лишили его последних сил. Потом наступила следующая стадия. Страх, сжимавший его горло, вдруг сменился депрессией.

– Что вы от меня хотите? – жалобно спросил он.

Его словно сдернули с дыбы и бросили на пол, где вокруг валялись орудия пыток.

– Чтобы вы сказали нам правду, – твердо заявил мистер Молтби. – Если вы виновны, мы все равно об этом узнаем, если же нет – оправдаем вас быстрее, чем суд присяжных. Истина – самое дорогое, что есть на свете. Однако именно ею чаще всего пренебрегают.

– С чего мне начать?

– Ну, скажем, с осени тысяча девятьсот семнадцатого года.

– Так вы все знаете?

– Мне известно достаточно, чтобы желать узнать больше. Те сведения, которыми я обладаю, заставляют меня прийти к заключению, что это вы убили Джона Стрейнджа ровно двадцать лет назад.

– Я его не убивал.

– Докажите это!

– Я не смогу.

– Тогда дайте нам возможность сделать собственные выводы. Начнем с того, что Джон Стрейндж заболел. Что с ним случилось?

– У него были проблемы с сердцем, сэр.

– Да полно вам! Мне известно, что в свидетельстве о смерти указана именно эта причина, но…

– Вы спросили, что было причиной его болезни, а вовсе не смерти, – прервал его Шоу, чуть оживившись.

– Я принимаю ваше возражение, но только в том случае, если вы признаете, что умер он не от своей болезни. Сердечный приступ уложил его в постель. Что же его там удерживало?

– Ему стало хуже…

– И это я знаю!

– Его держала в постели сиделка.

– Марта Уик?

– Да, сэр.

– Жена доктора?

– Да, сэр. Только тогда они еще не были женаты.

– Понимаю. Она вышла за него замуж позже?

– Да.

– По любви или по расчету?

– Что?

– Ладно, вернемся к этому чуть позже. Вам известна ее девичья фамилия? Возможно, доктор предложил в качестве сиделки свою невесту? Они были помолвлены?

– В то время еще нет.

– Так как же ее звали?

– Разве вы не знаете?

– Даже если знаю, почему бы вам это не подтвердить?

– Марта Шоу.

– Шоу! – воскликнул Молтби. – Нет, мне это не было известно! Хотя я догадывался. Это многое объясняет, мистер Шоу! Кем она вам приходится?

– Это моя сестра, сэр!

– Ваша сестра? Ну, ясное дело. Так, значит, это вы предложили ее в качестве сиделки?

– Да, сэр. Разве я мог знать, к чему это приведет?

– Она профессиональная сиделка?

– Нет, но она немного умела ходить за больными.

– И вы посчитали, что этого достаточно?

– Да, с вашего разрешения. – Он неуклюже шаркнул ногой. – Вообще-то это она предложила свои услуги, а я лишь одобрил эту идею.

– Вы, вероятно, одобряете все ее идеи?

– Верно. Сестра всегда верховодила.

– Почему она вызвалась ухаживать за больным?

– Похоже, что-то почуяла.

– Весьма точное выражение. Так что же она почуяла?

– Ну, Марта поняла, куда ветер дует. Старик, то есть мистер Джон Стрейндж, прознал, что сын его вернулся с войны контуженым, а тут у него еще ребенок родился. В общем, он к сынку переменился.

– Ваша сестра заметила это?

– Да.

– То есть она увидела, что мистер Джон Стрейндж сожалеет о том, как он поступил со своим сыном Уильямом, которого любил гораздо больше, чем Харви?

– Да.

– А как отнесся Харви к такой перемене?

В ответ Шоу лишь криво усмехнулся.

– Ценю вашу деликатность, – с сарказмом произнес Молтби. – Мистера Харви нет с нами, а вы не считаете возможным плохо отзываться об умерших.

– А вы думаете, это легко? – взвизгнул Шоу.

– Согласен, ситуация не из приятных. Так как же воспринял Харви перемену в своем отце? Его это огорчило?

– Ему это не понравилось.

– А как он узнал об этом?

– Да поначалу старик этого не скрывал. Но потом вдруг замолчал.

– Еще бы! Он тоже почуял, куда ветер дует.

– Похоже на то.

– Ясно как божий день! Он был прикован к постели: сначала сердечным приступом, а потом кое-чем другим. Да, эта кровать была для него весьма неприятным местом… Даже сейчас она сигналит нам о том, что в ней происходило: чувство страха, боли в желудке, которые никак не могут быть связаны с сердечным недугом. Его сиделка, сын Харви и, без сомнения, доктор – все они знали, что происходит. Джон Стрейндж не владел искусством маскировки. И его тюремщики, как видно, тоже. Интересная ситуация! А вы, Шоу, конечно, ни о чем не подозревали?

– Можете думать что угодно, но все было именно так. Я ко всему этому не имел никакого отношения.

– Вот именно. В то время, впрочем, как и сейчас, вы отказывались смотреть правде в глаза, предпочитая, как страус, засунуть голову в песок.