Тринадцать - [8]

Это было в конце лета. После того разговора Катерина Сабитова появилась во дворе в огромных солнечных очках. Что за ними скрывалось, было понятно всем.

В сентябре она практически не появлялась на людях. Лишь изредка соседи по верхним этажам видели ее сидящей на балконе с книгой на коленях или с сигаретой в дрожащей руке. Примерно в то же время по телевизору показывали документальный фильм о знаменитой в прошлом актрисе Нине Сазоновой, которая, по слухам, жила с сыном в аналогичных условиях. Единственное, что отличало эти две истории, — то, что у Сабитовой сынок был вполне респектабельным типом, и ни имущественных, ни наркологических, ни иных видимых причин третировать стареющую мать у него не было.

«Что же с ним произошло?» — подумал тогда Владимир Петрович, задумчиво глядя на экран.

Так ничего он и не придумал. В теплый и тихий октябрьский вечер Екатерина Сабитова упала на кремовую «тойоту-камри», принадлежавшую бизнесмену Семенову.

Место трагедии оцепили милиционеры. Рядом стояла карета «скорой помощи», толпились зеваки, услышавшие дикие вопли, и очевидцы самого происшествия. Дядя Петя давал показания первым. Он видел, как Катерина перед смертью курила на балконе восьмого этажа.

— Курила как-то странно, — говорил он, теребя ремень аккордеона, — нервно как-то. Свешивалась вниз все время, как будто что-то хотела прокричать. Я минуты две за ней наблюдал.

— Что потом? — спрашивал милиционер.

— Потом она бросила сигарету вниз, перекрестилась, залезла на табурет и… Короче, потом я заорал, чтобы все разбежались. Мы только успели отскочить — вон видите, что с машиной стало?..

— Вижу.

К месту происшествия подошел еще один милиционер — местный участковый, на которого при жизни уповала погибшая. Это был тридцатипятилетний, подтянутый и вроде вполне добродушный парень. Во всяком случае, проблем с ним ни у кого из местных жителей пока не возникало.

Он подошел к очевидцам, со всеми обменялся рукопожатиями. Было видно, что он расстроен. Парень снял фуражку, вытер вспотевший лоб.

— Господи, что вы тут опять натворили?

Дядя Петя вместо ответа указал рукой на капот машины. Тело погибшей уже вытащили наружу и теперь укладывали в черный пакет.

— Сам не видишь, Ген? — добавил Владимир Петрович.

— Черт бы вас побрал, — беззлобно сказал тот. — Вечно что-то происходит. Мне тут у вас дежурить, как в солдатской казарме, чтобы друг друга не поубивали в одну прекрасную ночь?

— Может быть, имеет смысл, — сказал дядя Петя.

— Ага! — возмутился Геннадий. — Вот щас несколько кварталов брошу и займусь только вами! Жене с дочерью скажу, чтобы считала меня коммунистом.

— У тебя на несколько кварталов только один такой дом, — спокойно продолжил дядя Петя. — Уникальный, можно сказать. С этим ты не будешь спорить.

Геннадий не ответил. Он снова нацепил фуражку на макушку (она была ему мала), задрал голову, посмотрел наверх.

— Сынуля был дома? — спросил он после недолгого молчания.

— Не появлялся. Кажись, нету его, иначе давно бы здесь нарисовался.

— Звонили?

— Звони сам. Здесь желающих нет. Да и номером его никто не обзавелся. У тебя-то он хоть есть?

— Найдем.

Гена подошел к остальным наблюдателям. Владимир Петрович, Саша, Ваня и Семенов стояли у ворот гаража, в гробовом молчании допивая коньяк. Хуже всех выглядел бизнесмен: он, пожалуй, готов был смириться с тем, что его машина пострадала в результате «наступления обстоятельств непреодолимой силы», но он и представить себе не мог, что на капот любимой тачки рухнет чье-то тело. Теперь эта картина будет преследовать его бессонными ночами.

— Ваша «тойота»? — обратился к нему участковый.

Семенов лишь молча кивнул.

— Сожалею. Но советую утешиться: этой женщине повезло гораздо меньше.

— Да мне пох… — буркнул «потерпевший». — Не могла на пару метров левее или правее?..

Гена посмотрел на него грустно и даже немного брезгливо.

— Не напивайтесь пока. Вы все свидетели.

— Я еще не начинал.

— И не начинайте.

Он обернулся к дяде Пете, который уже закончил давать показания.

— Пойдем сходим наверх?

— Один боишься? — улыбнулся аккордеонист.

— Ты поговори у меня. На пятнадцать суток наговоришь.

— Пошли, бояка.

Они оставили место происшествия. Когда огибали угол дома, Геннадий спросил:

— Слушай, этот владелец машины — как он?

— В смысле?

— В смысле, что за тип?

— Засранец, — пожал плечами дядя Петя. Гена больше не задавал вопросов, потому что коротких и емких характеристик, какими награждал людей дядя Петя, всегда было достаточно. Из термина «засранец» вытекало все остальное, с чем порядочному человеку лучше не иметь ничего общего.

Они вошли во двор, направились к подъезду.

— Опять у вас один фонарь на всю площадку! — проворчал Геннадий. — Из рогаток по ним стреляете?

Дядя Петя в ответ улыбнулся:

— Откуда только такое чудо у нас выискалось? И фонари-то он считает, и жителей по именам скоро всех запомнит. Мусоропроводы на наличие экологически грязных продуктов проверять не будешь? Где вас разводят таких, а? Я бы прикупил парочку для родственников.

Геннадий молчал, но дядя Петя чувствовал, что ему приятно было это слышать. Собственно, для того он хвалебную речь и произнес в очередной раз — чтобы участковый не забывал этот дом и заглядывал сюда почаще.