Трилогия о Хане Соло - [2]

— До сих пор я с ним цацкался, слишком он хороший гонщик. Никогда не проигрываю, когда ставлю на него. Но и у моего терпения есть пределы. Сегодня я научу сопляка уважать старших. Он пожалеет, что вообще родился на свет.

Зубы его сверкнули куда ярче перстня.

— Или о том, что я отыскал его семнадцать лет назад и привел этого плаксу в мокрых штанишках домой на «Удачу». Я терпеливый человек, великодушный и добрый... — Шрайк театрально вздохнул. — Но, Галактика свидетель, даже меня можно вывести из себя.

Он оглянулся на брата, тому что-то было не по себе.

Гаррис подумал, что Ларрад, должно быть, вспомнил последнюю взбучку, которую малыш Соло получил год назад. Парень два дня ходить не мог.

Шрайк плотно сжал губы. Мягкотелости среди подчиненных он не потерпит.

— Верно, Ларрад? — вкрадчиво поинтересовался капитан.

Брат кивнул.

Сжимая в потной ладони украденный бластер, Хан на цыпочках пробирался по узкому коридору. Когда он закончил возиться с замками на ящике с оружием, у него оставалась секунда-другая, чтобы сунуть руку внутрь и схватить первое, что попадется. А времени осмотреться и выбрать подходящее оружие не было совсем.

Он сообразил, что вспотел, когда смахнул со лба влажные пряди темных волос. Бластер оттягивал руку, да и лежал в ладони неудобно. Хану не часто приходилось держать в руках оружие, из книг он узнал лишь, как проверить заряд. А стрелять вообще никогда не стрелял. Гаррис Шрайк никому, кроме ближайших и доверенных помощников, не позволял носить оружие. Мальчик прищурился и в тусклом свете «ночных» ламп прочитал показания на небольшой панели, откинув крышечку в самой массивной части ствола. Заряжено. Может, Шрайк дурак и громила, но со снаряжением на корабле у него все хорошо.

Даже самому себе он боялся признаться, что боится и ненавидит капитана. Хан давно усвоил, что демонстрация страха — гарантия взбучки... или чего похуже, вот и держал все при себе. Громилы и дураки уважают одно — храбрость. По меньшей мере браваду. А посему Хан Соло научился загонять страх в самую глубь ума и сердца и никогда не выпускал его на поверхность. Порой он сознавал, что страх никуда не исчез, прячется под слоями уличной наглости, и всякий раз запихивал его еще глубже.

Ради эксперимента он вскинул бластер и, прикрыв один глаз, как это делалось в фильмах, глянул вдоль ствола. Мушка легонько гуляла. Хан выругался вполголоса, сообразив, что у него дрожат руки. «Прекрати дурить, Соло. Убраться подальше с этого корыта, от Шрайка... Разве это счастье не стоит небольшого риска?»

Он машинально оглянулся через плечо, повернулся и очень вовремя нырнул под провисший кабель. Он выбрал этот маршрут, потому что тот вел в обход жилых отсеков, но коридор был до того узкий, а потолок — до того низкий, что Хана начинала терзать клаустрофобия. И не отпускало желание постоянно озираться по сторонам.

Впереди проход расширялся; значит, до цели рукой подать. Еще совсем чуть-чуть, несколько минут... Юный беглец передвигался бесшумно, словно в тапочках из меха воната. За модулем гиперпривода коридор разветвлялся, Хан свернул налево, радуясь, что можно больше не идти согнувшись в три погибели.

Дело застопорилось возле дверей на просторный камбуз, ноги словно приклеились к палубе, уши и нос заработали с двойной нагрузкой. Звуки... Да-да, именно те, которые Хан надеялся услышать! Негромкое позвякивание сковородок, чмоканье теста, перестук скалки. Ноздри щекотали ароматы — это же его любимый хлеб, вастрильская буханка. Хан крепко стиснул зубы. Если ему повезет, никогда в жизни он больше не попробует любимой выпечки.

— Дьюланна!.. Эй, Дьюланна! — негромко позвал парнишка. — Это я. Пришел попрощаться.

Рослое косматое существо, которое, вооружившись скалкой, вело с тестом неравный бой, с вопросительным рычанием повернуло голову.

По-настоящему Дьюланну звали Дьюланнамапия, и она была Хану лучшим другом с тех пор, как попала на борт «Удачи Торговца». Случилось это лет десять назад, когда мальчику было примерно девять. Юный кореллианин не имел ни малей-шего понятия о годе своего рождения, как и о родителях. Если бы не Дьюланна, он не узнал бы даже собственной фамилии.

Хан не умел говорить на языке вуки, хотя не раз пытался воспроизвести лай, рычание, ворчание и поскуливание, после чего горло саднило, а сам он чувствовал себя дурак дураком. Но понимал он его прекрасно. Со своей стороны, Дьюланна так и не осилила общегалактического, хотя понимала его не хуже родного. Поэтому общение между мальчиком и пожилой вуки, как правило, было оживленным, беглым, беспроблемным, но — занимательным.

Хан давно привык и не задумывался, как их беседы выглядят со стороны. Они с Дьюланной просто... разговаривали. И превосходно понимали друг друга. А сейчас он демонстрировал поварихе украденное оружие — осторожно, чтобы даже случайно не направить бластер в сторону Дьюланны.

— Во-во! Именно сегодня ночью. Все, сваливаю с «Удачи Торговца» и назад ни за что не вернусь.

Вуки озабоченно рыкнула, продолжая рассеянно и привычно раскатывать тесто. Хан кривовато ухмыльнулся:

— Ты без толку волнуешься, Дьюланна. Конечно же, я все продумал. Скафандр я спрятал в шкафчике рядом с ангаром для грузовика-автомата, а там сейчас грузят корабль. Грузовик, как только его заправят, уйдет как раз туда, куда мне и надо.