Триллион евро - [122]

— Первые люди, которые приземлились здесь на «Декарте», действительно верили, что нашли рай. Вспомните сонеты Эпервье, в которых он описывает Внутреннее море как остров среди горького солёного океана, который испаряется под беспощадным солнцем.

— Да, рай — пока Кешра простирает над ним свою благословляющую длань. Но теперь эта длань высохла.

— Знаете, чего я больше всего боюсь, сударыня? Что это безумие перекинется и на людей. Когда на меня бросился старшина педальеров, я думал, что потерял сознание. Но это был не обморок, а что-то другое. Что-то овладело мной, я был как одержимый.

Она положила ладонь мне на руку.

— Об этом я не очень беспокоюсь, — сказала она. На миг я увидел, как её тёмные глаза блеснули под вуалью. — Не очень-то мы были подвержены миролюбию и тогда, когда Кешра была жива.

Я неотрывно смотрел на её запястье. Тонкий татуированный рисунок, который я раньше принимал за арабески, оказался — теперь я это видел совершенно отчётливо, — созвездием. Я непроизвольно взял и удерживал её руку. Она не отнимала её.

— Это же звёзды внутреннего плеча Ориона, — удивлённо сказал я.

— Да, — ответила она. — Когда я училась в Нанте, там работал один художник, который специализировался на татуировках звёздных карт. Вам нравится?

— Очень. — Я провёл по рисунку кончиками пальцев. — У вас, как я полагаю, были причины…

Она всё ещё не отнимала у меня свою руку.

— Да, моя мать была офицером Флота, пока не вышла замуж за моего отца. Потом этот брак распался, и она снова вернулась во Флот. Когда она сказала мне об этом, я подумала, что хорошо бы сделать такую татуировку. «Так я всегда буду знать, где ты сейчас находишься, — сказала я ей. — Я всегда буду это чувствовать».

— И вы это чувствуете?

— Да. — Она указала на место где-то между Лиллепойнтом и звездой Александра. — Она вот здесь. Летит на «Гигале». Она сбежала в будущее, — сказала мэр со вздохом. — Ещё до того, как её корабль достигнет цели, я стану старше, чем она.

Я закрыл глаза и нежно поцеловал это место на её запястье. Мои губы коснулись бархатистой прохладной кожи, и я вдохнул терпкий аромат кипарисовой ветки в дождливое утро.

После этого я бросил виноватый взгляд на портрет старика Галопена.

Он улыбнулся и благосклонно кивнул мне.

— Я слышал, что вы обручились с мэром, Паладье?

— Слухи вас не обманули, капитан.

— Поздравляю. И что, она действительно так хороша, как уверяют?

— Этого я не знаю. Она ещё не показывалась мне без вуали.

— Тогда я надеюсь, что сюрприз, который вас ждёт, окажется приятным.

— Сюрприз, сэр?

— Ну…

— Я вас не совсем понимаю. Я люблю мадемуазель Галопен.

Капитан остановился.

— Ну и весёлый же вы здесь народ, — сказал он, смеясь. — Значит, вы покупаете…

— Покупаю?..

— Ну, берёте, или как там: принимаете? — кота в мешке.

— Кота в мешке? Кот — это животное, насколько я знаю. Что вы хотите сказать этим, мистер Уилберфорс, сэр?

Он досадливо отмахнулся.

— Это такая поговорка. Давайте не будем углубляться. Я не хотел вас обидеть, избави Бог.

Я бы с удовольствием двинул ему в свежезалеченный нос.

— Вы тут из худа сделали добро: из-за обилия комарья изощрились во всевозможных маскировках и вуалях, — продолжал он. — По крайней мере, обеспечили себе сюрпризы, когда дело доходит до распаковки.

Это был день накануне его отлёта. Он устроил прощальную выпивку в Доме Флота, и когда официальная часть закончилась, Генри, с бокалом шампанского в одной руке и с «санчесом» в другой, пригласил нас прогуляться к Лазерной башне на конце мыса, но сам потом так и не пошёл, потому что уже нетвёрдо стоял на ногах. И вот мы вышли одни на вымощенную серебряными плитками торговую площадь и двинулись вдоль берега.

На голове у капитана была одна из тех широкополых местных шляп, с краёв которых до самых плеч свисала вуаль, чтобы защитить лицо и шею от кровососущих летучих насекомых.

Внизу под нами шумело и плескалось о скалы море. Лёгкий бриз подталкивал нас в спину; на обратном пути нам придётся его преодолевать.

— И когда же вы приступите к исследованию вашей галактики, если можно спросить?

— Галактики?

— Ну, я же не слепой. А звёздную карту я узнаю с первого взгляда. У вашей наречённой на запястье есть татуировка локальной группы звёзд. Как я полагаю, карта плеча Ориона продолжается и выше запястья. Может, вам откроется и целая галактика, Паладье. Вам можно позавидовать.

— Мне безусловно предстоят интересные исследования. Но если вы не против, я бы предложил сменить тему.

Он поднял руки.

— Согласен. Тем более что я давно собирался попросить вас рассказать мне кое-что о древней истории этой планеты. Фребильон говорил мне, что вы эксперт по этой части. Но мы так и не успели поговорить об этом. Вы только сказали, когда мы поднимались к этому вонючему монастырю, что Хомут якобы есть буквально подарок небес.

— Да, это так. Картезиус примерно сто пятьдесят миллионов лет назад столкнулся с крупным астероидом.

— С орбиты это выглядит как тяжёлая огнестрельная рана.

— Столкновение, однако, произошло на другой стороне. Небесное тело пробило кору и проникло глубоко в мантию. Момент силы столкновения передался через всю планету и подействовал так, что горячее ядро сдвинулось в нашу сторону. Следствием явилось то, что здесь вспучился громадный вулкан, который высунулся даже за пределы атмосферы. В конце концов он рухнул от собственной тяжести. Его кальдера — это Внутреннее море. А Хомут — это край кратера или того, что от него осталось. Из-за сильного вулканизма вся планета покрылась океаном и окуталась плотной атмосферой. Большая часть воды между тем испарилась под горячими лучами Лиллепойнта, но всё ещё предоставляет достаточно жизненного пространства для низших животных: червей, медуз, триболитов, улиток, каракатиц, омаров, некоторые виды которых отличаются гигантизмом…