Трильби - [102]

И действительно, слово «джентльмен» — первое, что приходит на ум при взгляде на Таффи — и последнее… Возможно, это означает, что он чуточку скучноват. Но не может же человек обладать всеми качествами на свете!

Портос был скучноват — так же, как Атос и как, по-моему, его сын, виконт де Бражелон: яблоко от яблони недалеко падает! Таким же был Уильфред Айвенго и Эдгар лорд Рэвенсвуд, и, будем говорить прямо, бессмертной памяти полковник Ньюком!

А все же кто не восхищается ими — кто не хотел бы походить на них как в дурном, так и в хорошем!

Жена Таффи во многом отличается от мужа, но, к счастью для обоих, во многом все-таки похожа на него. Это маленькая женщина, очень стройная, очень смуглая, с черными вьющимися волосами и крошечными ножками и ручками. Весьма грациозная, красивая и живая, она никоим образом не скучновата, наоборот — очень восприимчива и чутка, чрезвычайно интересуется всем происходящим, всегда имеет про запас острое словцо, но иногда держит его про себя.

Она безусловно принадлежит к редкому, вечно благословенному и самому милому типу чародеек. Она давным-давно влюбилась в могучего Таффи, более четверти века назад, еще на площади св. Анатоля, покровителя искусств, где он, она и ее мать дежурили у изголовья больного Билли, но долго молчала о своей любви.

Все сбывается в свое время для того, кто умеет ждать! Это замечательная пословица, которая порой оборачивается правдой. Бланш Багот считает, что так оно и случилось!

В одну ужасную ночь, которой ему не забыть, Таффи, очень уставший за день, начал засыпать в своей постели на Джермин-стрит; печаль изнуряет человека сильнее, чем что-либо другое, и погружает его в глубокий сон.

В этот день он провожал Трильби к ее последнему прибежищу — на кладбище Кензал-Грин. За гробом вместе с ним шли все ее друзья: Маленький Билли, миссис Багот, Лэрд, Антони, Грек и Дюрьен, специально для этого прибывший из Парижа. Помимо них, было еще много знаменитостей, знати и другого народа, англичан и иностранцев. Великолепная и весьма внушительная похоронная процессия, как отмечалось во всех отечественных и заграничных газетах; достойная церемония завершила короткую, но блистательную карьеру величайшей артистки — чаровницы наших дней.

Его разбудил оглушительный звонок — кто-то беспрестанно дергал за звонок в входной двери, будто в доме пожар; затем в темноте послышалось торопливое карабканье по лестнице, шарканье ног, спотыкавшихся о ступени, рук, цеплявшихся за перила, и в комнату ворвался Билли с криком:

— О Таффи, Таффи! Я с-с-схожу с ума… я с-с-схожу с у-ума! Я с-с-совершенно убит…

— Ладно, ладно, старина, подождите минутку — я зажгу свет.

— О Таффи! Я не спал четыре ночи — глаз не сомкнул! Она у-умерла с именем Св-Св-Св… будь оно проклято, я не могу его выговорить! С именем этого негодяя на устах!.. Как будто он позвал ее из своей м-м-могилы! К ней вернулась память, как только она увидела его фотографию — она так лю-любила его, что по-забыла обо всех остальных… и в конце концов она ушла к нему — к нему в другой мир!.. Рабски служить ему, петь для него… и помогать ему сочинять еще более прекрасную музыку! — О Таффи! о! о! о! помогите мне! п-помогите… — И Маленький Билли чуть не свалился в припадке на пол.

Снова повторилась старая, несчастная история его болезни пятилетней давности.

В этой книге столько печального, что я попытаюсь как можно короче рассказать о длительной болезни Маленького Билли, о медленном и лишь частичном его выздоровлении, о потере им способности рисовать, о быстром угасании, ранней смерти — мужественном, спокойном и прекрасном отказе от всех упований на будущее; об этом венчании мотылька со звездой, ночи с утренней зарей!

И хотя его короткая жизнь была почти безупречна и полна достижений и надежд, он не мог бы завершить ее достойнее. Как благородный рыцарь давних времен, он, будто услышав клич: «Багот, на помощь!» — отправился в далекие страны к святым местам — в иную жизнь. Преждевременная смерть Билли потрясла до основания некоего священника и заставила его глубже призадуматься над некоторыми вещами, пересмотреть свои непогрешимые убеждения. Он усомнился во всем, во что он прежде верил. Смерть Маленького Билли так сильно ранила его сердце, что когда он подошел к гробу, чтобы приложиться прощальным поцелуем к чистому бледному челу своего молодого мертвого друга, он уронил слезу такую крупную, какую Билли (когда-то склонный к слезам) никогда в своей жизни не ронял.

Но все это слишком грустно, чтобы об этом подробно рассказывать.

Именно у постели Маленького Билли, в Девоншире, Таффи влюбился в Бланш Багот и через несколько недель после кончины своего друга попросил ее руки; через год они поженились. Брак их оказался очень счастливым — единственное вознаграждение, как считает бедная миссис Багот, за все горести и страдания ее жизни.

В течение первого года, а может и первых двух лет, Бланш, очевидно, была наиболее любящей половиной этой столь удачно подобранной пары. Чудесный взгляд любви (одинаковый у всех женщин) озарял ее лицо каждый раз, когда она смотрела на Таффи, и наполнял его сердце угрызениями совести и смутным ощущением, что он недостоин такой любви.