Триединый. Вооружен и очень опасен. - [9]

— Ну-ну-ну, мистер Котовски, вы же взрослый человек, офицер секретного неправительственного агентства, этого грязного, лживого, отвратительного прибежища Сатаны… Вы должны уважать силу и, в особенности, определенные обстоятельства. Такие, как сейчас. Не спорю, сын мой, в вашей практике случались ситуации и похуже, но это не тот случай. Гм… Ибо не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими. Ложь говорит каждый своему ближнему; уста льстивы, говорят от сердца притворного. Но настает час, когда за все на свете придется держать ответ нам перед Господом Богом нашим и никуда не скрыться от вящего ока его…

Так. Следовало собраться с мыслями. Не хватало мне еще каких-то «левых» приключений на голову перед самой Операцией! Ни о каком Валентине Котовски я и слыхом не слыхивал и нюхом не нюхивал, как пить дать. А что на счет Агентства, так мало ли подобных заведений на бескрайних просторах нашей Земли-матушки… На пушку берешь, начальник!.. Может, какие-то старые делишки всплыли? Маловероятно, хотя… Может, это испанцы? Не похоже. Или «Дюпон и сыновья»? Вряд ли. А если это Большой Билли? Кажется, он страстный любитель всяких приколов. Этот падре вполне в его репертуаре. Тогда плохи мои дела.

— Я вам еще раз повторяю, что меня зовут… — начал было опять я, пытаясь оттянуть время, но этот тип вскинулся вдруг и вперил в меня свой указующий жирный перст с грязными обкусанными ногтями, слегка подрагивающий от возбуждения.

— Что есть имя твое, сын мой? То ли оно еще, что тебе дали при крещении? Вопиют души пойманных в сети Диавола, веселятся бесы и радуются, найдя пищу в душе твоей богатую, ибо темны дела твои и неправедны, бесчисленно горя и разрушения принес ты в этот мир! Слушай. Иисус спросил одного человека: как тебе имя? Он сказал: «Имя мне легион», потому что много бесов вошло в него… А как ты себя чувствуешь, сын мой?

— Просто великолепно, — процедил я, крепче сжимая прутья решетки, лихорадочно пытаясь отыскать выход из сложившейся ситуации. По-моему, они все какие-то психи, религиозные фанатики. — Кто вы и на кого работаете? — задал я вопрос в лоб.

— Господь Бог наш — мой пастырь и проводник! Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу в житницу Свою, а солому сожжет огнем неугасимым. Истину глаголю — дождем прольет Он на нечестивых горящие угли, огонь и серу; и палящий ветер — их доля из чаши. И не одолеть нас, праведных, духу бесовскому, князю позорному! Вот нечестивый зачал неправду, был чреват злобою и родил себе ложь. Рыл ров, и выкопал его, и упал в яму, которую приготовил. Злоба его обратится на его голову, и злодейство его упадет на его темя. Трезвитесь, бодрствуйте, ибо противник наш, дьявол, ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить!

Святой отец явно вошел в раж. Волосы растрепались, лицо раскраснелось, крест съехал куда-то в бок. Ладно, хоть слюной пока не брызгался. А у меня возникли некоторые подозрения.

— Падре, вы, случайно, не беса собрались изгонять из бренного моего тела? Но причем здесь я? Всегда вел достаточно праведную жизнь верного семьянина, исправно посещал церковь… по воскресеньям… Вы с кем-то меня путаете! Это ужасная ошибка, вы пожалеете!

— Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие. Во истину, сын мой, проникнись, всякое растение, которое не Отец наш Небесный насадил, да искоренится. Всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь! Не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Ибо показало сатанинское оборудование — сидит в тебе бес, и не один, томятся в тебе невинные души, вопиют они гласом страшным! Грядет суд, грядет расплата!

— Нету во мне беса! — терпение мое начинало иссякать.

О, если бы не эта клетушка!

— Избавила меня моя мамочка от беса, еще в детстве! Имеются все необходимые справки. Дома…

— Кто усмотрит погрешности свои? — истерично взвизгнул падре, потрясая кулаками. — Когда нечистый дух выходит из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находя, говорит: возвращусь в дом свой, откуда вышел. И пришед, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, вошедши, живут они там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Вот оно, исчадие Ада, да сгорит оно в геенне огненной, да сгинет с глаз людских! — падре, затрепетав в праведном гневе, залез к себе в карман своего балахона и извлек на свет божий… останки моих часов!

— Ты, шут гороховый, заткнись! — заорал я.

Факт нахождения часов у этого хмыря почему-то взволновал меня чрезвычайно.

— Если я умолкну, то камни возопиют, — с достоинством отвечал святой отец, несколько успокаиваясь и запихивая часы обратно. — Дана мне власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит мне. Ибо щит мой в Боге, спасающем правых сердцем.

Неожиданно он схватил кольт со стола и стал нежно его поглаживать. У меня опять нехорошо засосало под ложечкой, а это чувство редко меня подводит.

— Если глаз соблазняет тебя, — продолжал падре елейным голосом, — вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную.