Тридцатилетняя борьба, или Новейшая история России - [8]

А в Советском Союзе он готовил кардинальные преобразования. Выдвигал собственные кадры — Рыжкова, Лигачева. Создал группу для разработки реформ под руководством Долгих, Рыжкова и Горбачева. К этому делу привлекли учеников из школы Гвишиани — Шаталина, Авена, Гайдара. Привлекли и «прогрессивных» ученых из гнезда Яковлева: Аганбегяна, Заславскую, Леваду, Богомолова, «аристократов духа» вроде Арбатова, Абалкина, Петракова..

Уже прозвучали термины «перестройка», «ускорение». Не было лишь третьего тезиса, который добавит к ним Горбачев, — «гласности». Гласности Юрий Владимирович никогда не любил. Он предпочитал действовать тихо, не привлекая лишнего внимания. Но подготовку реформ он отслеживал лично, Рыжков докладывал ему еженедельно — и вспоминал, как Андропов поставил ему задачу изучить тему совместных предприятий. Указал — без этого нам не обойтись [109, с. 333]. Да, иностранный капитал заведомо намечалось запустить в советскую систему экономики. А некоторые меры уже начали осуществляться. 17 июня 1983 г. был принят «Закон о трудовых коллективах». Первый шаг к будущему акционированию от имени «трудовых коллективов» — и к приватизациям. За ним последовало постановление о расширении прав предприятий. Был объявлен «экономический эксперимент» по постепенному переводу предприятий на хозрасчет.

Как видим, Андропов готовил переход к «рыночным» механизмам. Но переход плавный, под контролем партии и государства. Некий «новый нэп» — а через него к моделям капитализма. Или государственного капитализма, как в это же время Дэн Сяопин взялся реформировать экономику Китая. Но кому и как вести «перестройку», решал не Андропов. Выбор делали внешние силы. Будущего «архитектора перестройки» Яковлева Брежнев в 1972 г. выгнал из ЦК, но по заступничеству Суслова и Пономарева он попал послом в Канаду. В 1983 г. он приехал в отпуск, добился встречи с Горбачевым. Внушал, что ему, отвечавшему в Политбюро за сельское хозяйство, крайне необходимо побывать в Канаде — там можно приобрести много полезного. Очевидно, зазывал не случайно. Впоследствии заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК В. Севрук утверждал, что Михаил Сергеевич попал в поле зрения экспертов ЦРУ еще в 1971 г., когда возглавлял делегацию в Италии. Наверное, и от его чешского друга Млынаржа про него многое узнали.

Андропов считал командировку ненужной, возражал. Но Горбачев каким-то образом настоял на своем. В Канаде у него были встречи, публичные выступления, конфиденциальные беседы с Яковлевым. У премьер-министра Трюдо по протоколу предусматривался один прием. Но Горбачев побывал у него трижды! Его спутники замечали: каждый раз на встречах присутствовали разные люди. Разумеется, это были не только канадцы. Наблюдали гостя, оценивали. По итогам визита Трюдо сообщил Маргарет Тэтчер и другим западным политикам, что «на Горбачева следует обратить внимание». А сам Михаил Сергеевич, вернувшись из Канады, принялся хлопотать за Яковлева. Доказывал Андропову, что пора вернуть его в Москву, у него «такая голова»! Юрий Владимирович кивнул: «И даже не одна, а две» [8]. Уж он-то давно знал о контактах Яковлева с ЦРУ. Но к ходатайствам подключились Арбатов, другие советники, и Андропов согласился. Только указал, что в ЦК Яковлева не допустит. Что ж, нашлось другое место. Директора Института мировой экономики и международных отношений.

А между тем, здоровье Андропова стало резко ухудшаться. Его болезнь почек врачи 16 лет компенсировали сильнодействующими препаратами. Но теперь наступил предел (и опять — случайно ли?). Лекарства больше не действовали. Почки стали отказывать [109, с. 283]. Видел ли Юрий Владимирович в Горбачеве своего преемника? Вряд ли. Интеллектуал, собиравший «аристократов духа», — а тот полуграмотный хапуга, подхалим, подкаблучник. Разве такого «наследника» мог желать Андропов? Нет, в Михаиле Сергеевиче он видел только полезный инструмент. Он еще надеялся жить и властвовать сам. Однако ему становилось все хуже.

А без него на первый план выходил Черненко. Ему было 72 года, он страдал астмой. Тем не менее бывший помощник Брежнева находился еще в неплохой форме. Но затем вдруг случились две темных истории, и обе связаны с медициной. Черненко поехал в отпуск в Крым и там вроде бы отравился рыбой. Хотя ее ела вся семья, а плохо стало только ему. С большим трудом его спасли, но добавились осложнения, сердечная и легочная недостаточность. Из больницы выписался инвалид… [133] Но и Андропов поехал в отпуск в Крым. Вечером застудился, развилась флегмона. Ему сделали операцию, но неудачно. Послеоперационная рана не заживала. Юрий Владимирович стал угасать. А без него и без Черненко председательствовать на заседаниях Политбюро и Секретариата стал Горбачев…

Андропов насовсем переселился в больницу. В декабре позвонил Лигачеву, попросил побывать в Свердловске, посмотреть на Ельцина, почему-то счел его заслуживающим внимания. Выдвинуть его Юрий Владимирович уже не успел. 9 февраля умер. Но теперь-то «старики» успели сорганизоваться. К ним примкнул и Устинов — очевидно, подчиняться выскочке Горбачеву он не желал. А на похороны Андропова приехали главы государств, в том числе премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер. Мероприятия были сугубо официальными, но она проявила вдруг интерес к Горбачеву, постаралась познакомиться с ним.