Тридцатая застава - [35]

Майор Кузнецов вспоминает, как здесь же, на правом фланге заставы, был задержан матерый шпион одной заокеанской разведки, рыскавший несколько месяцев по стране, собирая сведения о стройках первой пятилетки, о военных возможностях и стратегических резервах Советской державы. Долго не удавалось напасть на его след, видно, недаром хозяева дали ему кличку Неуязвимый. Лишь в последнюю минуту при переходе границы на «заколдованном месте» его взяли…

Сколько тяжелых бессонных ночей провели пограничники! И на исходе одной из них вспыхнула жаркая схватка. Ранены два пограничника, но Неуязвимый не прошел…

Майор не говорит, что лично задержал шпиона, но об этом знают пограничники из истории заставы… Волнуясь, вышел к знамени политрук Байда.

— Перед святыней отряда заверяем вас, товарищи ветераны, и клянемся, что на участке комсомольской тридцатой заставы враг не посмеет ступить на нашу родную землю! Никогда!

— Никогда! — эхом отозвались комсомольцы.

Стихло на заставе. Молча расходятся ночные наряды. Только в командирских квартирах необычное оживление. Такие события не часто случаются на границе. Приехал Батаев из Збручска, Шумилов, друзья с двадцать девятой. Стесняются молодые командиры — нарушена всякая субординация: две Аннушки командуют за свадебным столом — жены Кольцова и Евгения Байды. У них свой порядок, своя субординация…

— Большая радость у тебя, Антон, — с грустью говорит кубанец Лубенченко, думая о своем.

— Чем больше радости, тем легче человек шагает по жизни, — подхватил Батаев. — Радость — спутник счастья. Вот и пожелаем молодым столько счастья, сколько смогут удержать на своих плечах! — И десятки рук потянулись к жениху и невесте, благословляя их на долгую к большую жизнь.

Слава бежит впереди пограничника

1

Не радостное ожидание обновления природы, а тревогу и страх несла народам Европы весна 1939 года. Мюнхенское соглашение прошлой осенью развязало руки фашистам, и на мирные города и села, на миллионы людей больших и малых стран обрушились неслыханные бедствия.

Вскоре после того, как гитлеровская Германия растоптала национальный флаг Чехословакии, полковник Штольце выехал в Польшу, чтобы на месте проинструктировать своих подопечных. Фюрер не намерен действовать вслепую. Встретившись со Шмитцем в Тернополе, он напомнил ему все провалы последних лет, еще раз указал на важность связи с Фризиным и Коперко, если они уцелели, и перешел к главной цели своего посещения. Склонившись над картой Европы, он взял карандаш, и черные стрелы своими остриями проткнули Австрию, Чехословакию и нацелились на границы Советского Союза.

— Как видишь, трамплин неплохой! А что ты скажешь, если… — И на карте появилась третья стрела, проткнула тело Польши. — Вот. Теперь понимаешь, какое значение имеет наша миссия на Востоке? С поляками разговор будет короткий. А в близком будущем — очень близком, Карл, — весь Запад будет в руках фюрера. И тогда… — Он сделал паузу, сделал перед собой круг протянутой рукой и выпалил одним духом: — Тогда петля намертво захлестнется на шее России!

Штольце долго, не мигая, смотрел на Шмитца, чтобы тот уразумел всю значительность предстоящих событий, оценил оказанное ему доверие.

И тут же предупредил:

— Однако помни: все это известно узкому кругу лиц… А теперь рассказывай, что делается за Збручем.

Успокоенный дружеским тоном шефа, Шмитц кратко изложил историю событий на границе в последнее время, с особым оживлением описал вылазки оуновцев под руководством Якима Дахно.

— Связь с Фризиным и Коперко восстановлена. После провала они перебазировались в район Коростеня. Правда, сейчас почему-то молчат. Возможно, чекисты снова нащупали… Из их донесений можно предполагать, что красные очень усилили охрану границы в этом районе. В приграничной полосе появились новые части, главным образом пехота и кавалерия…

Шеф снова нахмурился и прервал Шмитца:

— Мы не можем пред-по-ла-гать! Мы должны знать: какие гарнизоны, где, их численность… Военные объекты, фортификационные сооружения, состояние коммуникаций… Нас интересуют точные сведения, а не предположения…

Голос полковника постепенно терял интимные интонации. Штольце не просто делился своими соображениями, а поучал, приказывал и, видимо, торопился.

— Фризина берегите! Мы возлагаем на него большие надежды в будущем, когда начнется главное. Для надежной связи с ним мы возвращаем сюда Волка. Он прибыл?

— Здесь, знакомится с обстановкой…

— Это очень дельный работник, сам знаешь. Как думаешь его использовать?

— С помощью Дахно и Морочило готовлю две группы для прикрытия…

— Мало! Время не терпит, надо смелее и решительнее действовать! Сколотите группы на нескольких участках. От частых укусов пчел даже медведь теряет самообладание… Мы должны точно знать, чем располагают большевики у линии границы, каково взаимодействие пограничных отрядов с армейскими частями. Чем больше шума создадите на границе, тем легче будет Волку проскочить…

За каждой фразой он выбрасывал перед собой кулак, будто стрелял из пистолета. Резкая смена в настроении полковника — от доверительных сообщений до истеричных выкриков, — коробила Шмитца.