Тридцать три несчастья и немного везения - [20]

Я тряхнула головой. Алекса, не забывай, что Норберг — прекрасный лицедей. Он может заставить тебя поверить во что угодно. Мы никогда не были друзьями. И его мнимая поддержка может обернуться западней и новым принуждением к ненавистному сотрудничеству.

— Так вы все-таки целовали тот злосчастный портрет? — поинтересовался он, и на его губах мелькнула тень улыбки. — Позвольте быть откровенным. Ваш супруг прав, оправдание получилось так себе. Какая разница, что за медальон был изображен на груди мускулистого самца, если это целиком и полностью выдумка художника? Вряд ли столь искусный артефактник, как вы, всерьез заинтересовался бы подобным. Если, конечно, речь шла не об историческом раритете.

— Сия дочь порока лобзала портрет неоднократно! — опять непрошенно влез в разговор докучливый призрак.

Ох, откуда же он взялся на мою голову! Невольно поверишь, что боги послали мне этот дух в наказание за какие-то неведомые прегрешения.

Норберг насмешливо изогнул бровь, глядя мне прямо в глаза.

— Ну да, да, позволила себе немного лишнего, — неохотно проговорила я. — Сама не понимаю, как это получилось. Но он казался таким… таким…

И я сгоряча сплюнула прямо на пол, все равно тот был безнадежно испорчен подтеками зеленой вязкой жидкости. Хотя это и не помогло мне избавиться от горького привкуса неприятного признания.

Знала бы, что все так обернется — сожгла бы проклятую книженцию в камине! В принципе обычная вроде история про бедную, но честную и благородную девушку и богатого, слегка порочного мужчину, неожиданно влюбившегося в нее. Но иногда так и тянет почитать что-нибудь эдакое, без особых сложностей в сюжете и излишних умствований. И это совсем не значит, что мне не хватает любви и внимания Дариана. Нет, я полностью довольна своей семейной жизнью! Просто хочется иногда почувствовать себя, так сказать, в другой шкуре. Вновь ощутить нежный трепет первого объятия и волнующую сладость первого поцелуя. К тому же художник знатно потрудился над этим произведением, изобразив на обложке настоящий идеал мужчины.

Как бы теперь объяснить Дариану, что это ничего не значит? Любоваться я могу кем угодно, но люблю только его.

— Да, брат рассказывал мне, насколько вы любвеобильная особа, — с иронией проговорил Норберг.

Я опять покраснела, вспомнив ту сцену обольщения, которую Фелан устроил в моем сне. Помнится, тогда он явился почти обнаженным, а его лицо постоянно изменялось, демонстрируя мне всех тех мужчин, которые имели несчастье когда-либо мне понравиться.

— Я люблю Дариана и верна ему, — с нажимом проговорила в ответ.

— Я верю, — спокойно отозвался Норберг. Сделал паузу, после чего с непонятным весельем добавил: — Теперь главное, чтобы в это поверил ваш супруг.

Я невольно сжала кулаки. Нестерпимо захотелось огреть чем-нибудь тяжелым этого самоуверенного менталиста. Ну что он лезет в наши семейные дела? Сами справимся как-нибудь.

К тому же я подозревала, что он имеет непосредственное отношение к недавнему нападению. Ну не верю я в совпадения! Что-то тут явно не так.

— Но достаточно об этом, — произнес Норберг. — Я предлагаю забыть на время о наших разногласиях, виера. Как бы то ни было, я очень уважительно отношусь к вам и вашему таланту. По-моему, сейчас вы попали в затруднительное положение. И я готов предложить вам свою посильную помощь.

— Угу, так я и согласилась, — буркнула себе под нос, не слишком воодушевившись столь любезным предложением. — Обещала лиса гусей не драть.

И тут же испуганно прикусила язык, сообразив, что Норберг вполне может обидеться на бестактное замечание. Сдается, сегодняшние приключения отнюдь не лучшим образом отразились на моем умственном состоянии. Не стоит дерзить такому человеку. Лучше сохранить хотя бы подобие нормальных отношений.

Но, к счастью, Норберг ни капли не обиделся на мои слова. Он фыркнул от с трудом сдерживаемого смеха, но почти сразу посерьезнел.

— И все же, виера, — мягко продолжил маг свои уговоры. Выразительно посмотрел на призрака, который продолжал мерцать почти в центре комнаты. — Позвольте мне разобраться хотя бы с этим недоразумением. Насколько я знаю, вы не являетесь специалистом в подобных делах.

— Вы тоже, — парировала я. — Вы же менталист, а не некромант!

— Но опыта-то в решении магических проблем у меня побольше, — не унимался Норберг. — Или вздумаете с этим поспорить?

В последней фразе скользнул холодок. Как скрытое предупреждение: мол, некоторой особе все-таки надлежит помнить об определенных границах и нормах этикета.

Я засопела, с сомнением глядя на неупокоенного духа. К этому моменту призрак окончательно материализовался и предстал перед нами в виде сгорбленного старика, облаченного в какую-то рваную хламиду. Вместо пояса — обрывок цепи, на руках ржавые оковы. Ох, печенью чую, что этому «недоразумению», выражаясь словами Норберга, не одна сотня лет. А следовательно, у меня могут возникнуть серьезные проблемы с его окончательным упокоением.

— Если я соглашусь, что вы потребуете взамен? — подозрительно осведомилась я.

— Сущую мелочь, — Норберг показал в улыбке все свои белоснежные зубы. Сделал шаг ко мне навстречу и проговорил, интимно понизив голос: — Виера Алекса, я очень хочу принять участие в расследовании сегодняшнего нападения. Вы можете считать меня последним мерзавцем, но я готов поклясться своими именем и честью, что не имею к этому ни малейшего отношения.