Тридцать шестой - [41]

Мы с ней долго стояли на террасе, глядя то на светлеющее рассветное небо, то друг на друга, и почему-то улыбались. Она мне очень нравилась. И я чувствовал, что тоже ей понравился. А почему нет? Тоскливый взгляд мой исчез, наоборот, заплясали в глазах какие-то чертики: очень уж девушка Марина была симпатичной. Так и хотелось выпятить грудь, втянуть живот, быть блестящим и остроумным. И Марина мне старательно подыгрывала, смеялась шуткам, внимательно слушала какие-то истории, которые я полурассказывал, полувыдумывал, в общем, видно было, что ей со мной интересно, и меня это крайне радовало.

Мужчины вообще хорошо чувствуют, когда они нравятся. С женщинами, конечно, в этом плане нам не конкурировать, те намного тоньше ощущают все, что связано с романтическими отношениями. То есть ты еще сам не решил, что она тебе нравится, а она уже все поняла, прикинула план действий, приняла решение, и теперь ты никуда не денешься, потому что она уже выбрала цвет занавесок в вашей общей квартире. Мужчины не так стремительно сообразительны, но тоже кое-что понимают, чего уж там лицемерить. Только они часто сомневаются, чаще, чем женщины. И занавески их совершенно не интересуют.

Постепенно народ угомонился, расползся по номерам: кто сам, кто при помощи боевых товарищей. Только мы продолжали болтать. И внезапно в порыве какого-то вдохновения я предложил:

— Знаете что? Отрывайтесь-ка вы от вашей группы, ну что вам таскаться с ними? Ко мне завтра подойдет яхта. — Марина стрельнула в меня глазами: не врет ли случайный знакомый? — Я вас с мужем приглашаю. Вы куда дальше собирались по плану? В Дубровник? Великолепно! Вот и пойдем с нами в Дубровник, идет? Ну правда, — заторопился я, видя, что она сомневается, — у меня там огромная вилла, места хватит на всех. Я приглашаю, не отказывайтесь, мне будет приятно.

— Нет, это неудобно! — решительно сказала она, тряхнув головой. — И потом группа…

— Марина, давайте ничего не будем сейчас решать. Вы посоветуйтесь с мужем, а потом встретимся в ресторанчике на набережной и там уже все обсудим. Хорошо? А группа от вас никуда не денется, доставлю я вас, куда надо когда надо.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Спокойной ночи. — И засмеялась: какая там ночь, рассвело уже.

— Спокойной ночи! Значит, в час, да?

Я снова ворочался, пытаясь уснуть — и не мог. Теперь уже от хлещущего через край адреналина. Жалко было бы потерять это случайное знакомство. В сознании мелькали какие-то обрывки нашего разговора, я рассматривал Марину в памяти вновь и вновь, и впервые за долгое время внутри было тепло и приятно.

Потом меня как подбросило: а не Наташкины ли это козни?! Неужели? Черт, это было бы крайне обидно. Я покосился на нее. Спит сном праведным, губки пухлые надуты, чисто младенец невинный. Или притворяется. Но если поразмыслить, пусть даже она это подстроила, что это, в сущности, меняет? Единственное, что омрачало сладостное ощущение — это мысль, насколько случившееся неприятно напоминает дурацкие романы: море, богатый скучающий мужчина, таинственная незнакомка, вилла, яхта — тьфу, не хватает только убийства из ревности, роковых страстей и какого-нибудь Эркюля Пуаро, прости господи… «Забавно, какая это все пошлость!» — подумал я и мгновенно заснул.

Известие о том, что сегодня мы встречаемся с парой туристов из России, Наташа восприняла на удивление равнодушно. Также равнодушно она отреагировала на информацию, что, возможно, на яхте мы пойдем вместе с ними. Пожала плечами и улыбнулась:

— Вот видишь, слава богу, наконец-то ты хоть как-то ожил, а то совсем было скис.

— Наташка, только честно: это твоя работа?

Она засмеялась и отрицательно помотала головой.

— Ты, Саша, совсем параноиком стал.

Марина вошла в ресторан, держа под руку высокого красивого мужчину. По сравнению с ним никаких шансов у меня, конечно же, не было. Как там у Ильфа и Петрова? «Явно бывший офицер!» Начавший грузнеть, но все еще подтянутый, никаких намеков на лысину. Крепкий и, сразу видно, очень добродушный. Он улыбнулся нам, как-то сразу определив, кто их пригласил, и широким шагом направился к столику.

А я смотрел на Марину. При дневном свете стало ясно, что она не просто симпатичная, а ее можно назвать красивой. Так как понятие «красота» весьма относительно, то скажем точнее: совершенно моем вкусе. Одета достаточно просто, не вычурно, туфли на высоком каблуке — респект. Таких принято называть «интересная женщина». Я, честно говоря, никогда раньше не понимал этого определения и считал, что сим изящным эвфемизмом женщины обозначают просто некрасивых товарок, но Марина была именно интересной. По мне — так даже очень интересной.

Хорошая и красивая пара. Мне даже стало как-то не по себе. Я ж в голове уже прокрутил весь наш яркий и стремительный роман, увел ее от мужа и зажил спокойно и счастливо… Стоп! Вот этого-то как раз и нельзя было допускать, счастье мне было исключительно противопоказано.

Настроение сразу испортилось. За каким хреном я попал в эти дурацкие праведники! Если я даже не могу спокойно полюбить ту, что мне удивительно нравится. Не так, как нравились раньше женщины. По-другому. Просто когда я сейчас смотрел на нее, мне было сладко и больно. И холодно в животе. Я даже совершенно не представлял, как это переспать с ней, это было бы, наверняка, приятно, но гораздо интересней было просто находиться рядом, разговаривать, и максимум на что хватало моей фантазии — это до зуда в ладонях представлять, как глажу ее волосы, как провожу пальцем по ее руке. Я, даже не прикасаясь, просто чувствовал ее кожу.