Тридцать шесть часов из жизни разведчика - [7]

Через полчаса Либель уже сидел в госпитале у постели пожилого господина, о котором говорил кондуктор.

- Да, конечно, я помню офицера, - сказал раненый, - он был молчалив. Но я хорошо помню его лицо.

- А что произошло во время бомбежки? Видите ли, капитан - мой родственник, я должен был встретить его...

- Вы знаете, как только начался налет, я совершенно не помню, как очутился на насыпи. Потом эта нога, я упал. А капитан, мне кажется, побежал дальше. Боюсь утверждать, но мне помнится, он уехал на грузовом автомобиле. Хорошо помню, что в сторону Берлина.

- Номер или цвет машины вы не запомнили? - спросил Либель, доставая блокнот.

- Ну что вы, господин обер-лейтенант! До того ли мне было? Впрочем, вы можете спросить поточнее у моего соседа по купе господина Гарднера, он ведь не был ранен. Я дам вам его телефон. Это мой хороший знакомый.

Еще через полчаса Либель был уже на другом конце Берлина, в районе Карлсхорст, основательно потрепанном бомбардировками. Среди разбитых кварталов он с трудом отыскал дом, в котором жил знакомый господина в клетчатом пальто. Он отсиживался в бомбоубежище под домом. Это был высокий краснолицый здоровяк с большими голубыми глазами навыкате. "Ну, уж ты-то испугался больше всех", - подумал Либель и, взяв здоровяка под руку, сказал:

- Я к вам по чрезвычайному делу, господин...

- Гарднер, - рявкнул краснолицый.

- Видите ли, мне нужно выяснить некоторые обстоятельства этой ужасной катастрофы. Мне рекомендовали вас как человека с большим самообладанием Другие совсем растерялись от страха.

- К вашим услугам, - господин Гарднер еще больше выкатил глаза.

- С вами в купе ехал офицер, капитан.

- Совершенно верно.

- Когда началась бомбежка и вы выходили из купе, капитан был впереди вас?

- Отлично это помню, я в тот момент нисколько не растерялся.

- А затем, у меня есть сведения, что капитан выбежал на шоссе и уехал к Берлину на попутной машине...

- Точно так! - Гарднер убежденно закивал головой. - Он еще помахал мне рукой.

- Вы готовы, если понадобится, подтвердить это?

- Ну, разумеется! Хоть под присягой. Я, знаете ли, в тот момент пожалел, что у меня в руках не было оружия, я непременно сбил бы этот самолет, он шел совсем низко. Честно говоря, если бы не настояли родственники, я никогда не спустился бы в бомбоубежище. А вот однажды...

Либелю пришлось еще с четверть часа слушать рассказ о "подвигах" господина с голубыми глазами. Наконец он вежливо перебил его:

- Простите, господин Гарднер, но меня ждут дела. Я непременно заеду к вам еще разок.

Было ровно семнадцать часов, когда Карл Либель вошел в уцелевшую на углу аптеку и снял телефонную трубку. Каким-то чудом телефон среди развалин еще действовал.

- Господин подполковник, я напал на след. Как с фотографией или приметами?.. Ах, вот оно что! Ну, будем надеяться. Слушаюсь.

Не торопясь, он вышел из аптеки. Серый фургон ожидал его за углом. Либель сел в кабину, включил зажигание и задумался. Итак, уже пять часов, как Шварцбрука нет в живых, а его ждут и абвер, и СД, и даже штаб сухопутных сил. Теперь есть свидетели, которые, пожалуй, подтвердят, что капитан Шварцбрук уехал со станции живым и невредимым.

Клетц и Мельтцер нервничают. Наверное, на них нажимает начальство. Безусловно, нужно учесть и то, что между абвером, СД и штабом сухопутных сил началась грызня. Каждый из начальников хотел бы присвоить себе честь организатора операции "Циклон". Ведь план разрабатывался совместно, однако делиться славой они вряд ли захотят.

Какую пользу для дела можно извлечь из всего этого?

Разведчик почувствовал себя игроком, которому на шахматной доске дают возможность сделать выгодный на первый взгляд ход. Но решение еще не пришло. Ведь игра идет не деревянными фигурками. Кое-что уже сделано. Но это еще подготовка к решительному ходу. Пока что он будет искать. Капитан Шварцбрук уехал в Берлин? Хорошо. Значит не должно остаться никаких следов.

Человека в столице найти не так-то легко. Нужно только сделать так, чтобы начальство не теряло надежды, иначе гестаповцы сами могут взяться за поиски. Можно ли быть уверенным, что в Берлине действительно никто не знает Шварцбрука? Если бы это было так, то тогда... Но прежде всего - следы.

Обер-лейтенант вышел из машины и стал рассматривать пробоину в кузове. Ее можно заделать. Но не может же он оживить капитана!

- Прошу вас предъявить документы! - К фургону подходил эсэсовский патруль. Двое рядовых и рослый роттенфюрер в каске, с автоматом на груди.

Либель достал из кармана удостоверение. Унтер-офицер рассматривал его. Солдаты обошли машину, один из них взялся за ручку дверцы кузова.

- Кто вам дал право на обыск? - резко спросил обер-лейтенант. - Это машина абвера!

Роттенфюрер, возвращая удостоверение Либелю, взглянул на него, как на новобранца.

- Мы осматриваем все машины без исключения. Этот район объявлен на чрезвычайном положении, господин обер-лейтенант! Здесь много разрушенных магазинов, вывозить отсюда ничего нельзя. Мы действуем именем фюрера!

- Хайль Гитлер! - сказал обер-лейтенант.

- Хайль! - отозвались эсэсовцы.