Тридцать дней до развода - [12]

— Ч-что?.. — Я опешил от абсурдности обвинения. — Нет.

— Врешь! Не могла эта тварь себе такую дорогую шмотку позволить!

— Я не единственный мужчина с деньгами в этом городе.

— Хватит вра-а-а-ать! — Алла подскочила и заорала мне в лицо. — Иди к черту! Я с тобой развожусь! Я найду того, кто меня оценит! Раз человеком сделала, так любого сделаю!

Не так это должно было произойти. Но не воспользоваться случаем было бы глупо.

— Хорошо. — Я кивнул. — Завтра идем в ЗАГС.

Не первый раз она пыталась испугать меня разводом, но первый, когда я не испугался.

— Думаешь, прогнешь меня? — Алла чуть сбавила обороты, отреагировав на непривычное согласие. — Утром пойду на попятный? И ты будешь мной манипулировать? Ставь будильник на семь утра! Давай!

— Хорошо.

Я достал мобильный и правда выставил будильник. Не помню, когда открывается ЗАГС, но по воскресеньям он должен работать. И тогда я уже завтра смогу сказать Даше, что я свободен. Молча показал Алле экран телефона и направился в спальню. Стащил галстук, стал расстегивать рубашку.

Она явилась следом. Посмотрела, как я снимаю брюки, и презрительно выплюнула:

— Я не буду с тобой спать! Знаю я тебя, кота! Залижешь сливочки язычком — и вроде как и не было ничего! — Подхватила подушку и одеяло с кровати, но остановилась. — Нет. Лучше ты уходи.

Я молча взял свою подушку. Одеяло у нас весь наш брак было двуспальным, одним на двоих. У других, я знал, было принято спать под разными, но для меня это было чем-то вроде символа. Не помогло, как видим.

Алла уже завернулась в него, не снимая платья, и демонстративно улеглась посреди кровати. Что ж — достанется ей.

Я вздохнул и ушел в кабинет.

Там мне нравилось иногда дремать днем после тяжелых переговоров. Окна выходили на восточную сторону, и это делало комнату идеальным местом для растений. По стенам стелились плющи и лианы, подоконники были уставлены фиалками, вдоль стены выстроились деревья в кадках. В этих джунглях даже зимой пахло летом и свежестью.

А еще на диване валялся простенький бежевый плед из «Икеи».

Тот самый, в который сегодня куталась на этом балконе Даша. И, наверное, я слишком поспешно согласился на ночь в разных комнатах, потому что вспомнил о нем. Поднял, прижал его к лицу, вдыхая запах ее духов. Ярких, модных, но под ними чувствовался теплый вкус ее кожи. Хотелось, как коту, тереться о плед лицом и мурлыкать.

Впервые в жизни после наших безумных ссор с Аллой я не надеялся, что с утра она отойдет и успокоится. Надеялся, что из упрямства пойдет до конца.

Это было не совсем честно, хотя я говорил ей только чистую правду.

Но она была права: манипулировал. Ждал одну из тех ее истерик, во время которых она уходит от меня, а я умоляю остаться.

Так было легче. Малодушно, но легче.

Мне надо было сохранить хотя бы немного сил, потому что я подозревал, что развод с Аллой будет не самой сложной проблемой.

Мне еще предстояло бороться за Дашу с самой Дашей.

Глава 9. 30 дней до развода

С утра Светка мрачно ходила по квартире, щелкала кнопкой чайника, но когда он вскипал, забывала о нем. И через полчаса снова щелкала.

Я сидела в углу кухни в старом, подранном давно убежавшей на радугу светкиной кошкой Маркизой кресле и смотрела на темный экран телефона. Глупое-глупое мое сердце, в агонии дергающее наспех наложенные белой суровой ниткой швы, желало невозможного.

Чтобы все слова, сказанные мужчинами, были правдой. Хотя бы сегодня.

Но по улице гулял братец Март, самый обманчивый из всех месяцев, и если уж Декабрю с Январем не под силу исполнить новогодние желания влюбленных женщин, то уж он-то тем более не будет стараться.

Март — время безумия, с которым придется справляться самостоятельно. Ветра в лицо — холодного, жестокого, снежного. Ветра в сердце — пронзительного, отчаянного, головокружительного.

Я его знаю, но не буду ему поддаваться.

Мне уже тридцать один, я взрослая женщина, которая не собирается всю жизнь быть на вторых ролях. Хватит гоняться за красавчиками с прозрачными глазами и жилистыми руками, ждать их звонков и выкраивать время на встречи.

Найдется и для меня хороший человек. Не такой, от которого останавливается сердце, зато он не будет делить меня ни с какими другими блондинками. Или брюнетками. Или благодарными за долгие годы верности женами.

Светка в очередной раз щелкнула кнопкой, я вздохнула, вылезла из кресла, достала две чашки. Положила в них пакетики чая, дождалась, когда вода вскипит, и залила их кипятком. И когда Светка в очередной раз пробегала мимо, сунула ей чашку.

— Даш! — сходу включилась она в беседу. — Ну вот ты скажи мне, у тебя опыт есть. Чем его зацепить? Я же вижу, что ему нравлюсь. Духи мои похвалил! Потанцевал! А ты видела, ка-а-а-ак он на балконе меня зажал, я с трудом протиснулась. Как в кино, Даш!

— Ээээ… — Я на всякий случай побыстрее отхлебнула чаю, потому что она всерьез ждала ответа, а я не знала, как реагировать на такую интерпретацию событий. Чай оказался обжигающе горячим, я взвизгнула, чуть не уронив кружку, быстро отставила ее на стол и высунула язык, как собака. На глазах выступили слезы.

— Балбесина ты, Даш, — вздохнула Светка. — Ладно, все фигня. Я думаю, его просто надо чуточку подтолкнуть! Заглянуть к нему на работу в пальто, под которым только кружева и лямочки, как думаешь? Или слишком прямолинейно? Мужчина — хищник, он должен добиваться…