Трибуналу не подлежит - [17]

Для Семенова эти звуки были предвестниками близкого конца, потому что киллер навел ствол на занавеску и начал приближаться. Вытянул руку и хотел ее отодвинуть, но…

В этой ситуации Петрович решил действовать первым номером, не дожидаясь, пока бандит обнаружит его и пристрелит. Но было одно обстоятельство, которое полковнику необходимо было преодолеть. Его пистолет не был поставлен на боевой взвод. Короче говоря, патрона в патроннике не было, и требовалось передернуть затвор и снять оружие с предохранителя. Только после этого можно было стрелять. На это ушла бы секунда, может, одна, а может, и три, но за это ничтожно малое время киллер мог выстрелить первым. Ведь пушка грела ему ладонь.

Тем не менее Петровичу не оставалось ничего другого, как нападать. Семенов взялся пальцами за затвор и уже готов был его передернуть, но… В комнату вошел второй киллер и тихо прошипел:

– Ты чего палишь, шлепнул кого?

– Нет, но мне кажется, здесь кто-то есть. На постели под одеялом две подушки в форме человека.

– Что? – переспросил вошедший.

– Он где-то прячется.

– Черт с ним, мы все сделали. Сваливаем.

– Ща проверю, – дотошный киллер направил ствол на занавеску в углу – ту самую, за которой прятался полковник, и выстрелил. Пуля пробила ткань, просвистела в миллиметре от шеи Петровича, отрикошетила от стены и, раскаленная, ударила в голое плечо полковника. Но не ранила его, а только обожгла.

Петрович вздрогнул, стиснул зубы, но не издал ни звука. Он стоял и анализировал свое состояние. Он осознал, что в него стреляли, но не мог повернуться и посмотреть на свое плечо. Он стоял и терпел. Ждал второй пули, но выстрела не последовало. Киллер удовлетворился одним и не стал тратить патроны.

Семенов не видел недовольного оскала в дыре черной маски, но понял, что бандиты уходят. Они беззвучно вышли и даровали полковнику Семенову жизнь.

Через мгновение тюлевая занавеска вздулась бугром и снова опала, возвещая о том, что входная дверь открылась и беззвучно закрылась. Но Петр Петрович из угла выходить не спешил. Он стоял и все ждал возвращения людей в черном. Ждал, что вот-вот грянет выстрел и пуля с бешеной скоростью пронзит его грудь и выскочит из спины, поливая кровью обои и стену. Ждал-ждал, но так и не дождался. В те мгновения время для него остановилось. Ему показалось, что прошел час, но на самом деле всего пять минут.

А полковник все стоял в углу и прислушивался к звону пустоты в своей квартире. Наконец он, как затравленный зверь, отодвинул штору и неслышно вышел из своего убежища. Ноги и спина затекли, каждый шаг давался с трудом. Холод бетона сковал поясницу. Петрович передернул затвор, снял оружие с предохранителя и выглянул в коридор.

На улице светало, в темной квартире стало возможным различить некоторые предметы. В коридоре никого не было.

Он открыл входную дверь, выглянул на пустую лестничную клетку, а потом проверил замки. Они были не взломаны, а открыты. Это обстоятельство окончательно расстроило Петра Петровича, так как он считал свой дом своей крепостью и верил в ее неприступность.

Закрыв дверь на замок, полковник пошел в гостиную, включил свет и обнаружил, что его ноутбук, кассета с записью Рокера, ее копия на RV-диске, фотография и все дискеты похищены. В комнате дочери исчез процессор от ее компьютера и все диски и дискеты.

– Вот это да, – свистнул Семенов. – За меня круто взялись. Трое профессионалов в масках украли технику, а меня чуть не шлепнули. И все из-за того, что я обнаружил Рокера и знаю его в лицо. – Семенов сел в кресло. – Как он узнал, что у меня есть его изображение? А может, это не его люди. Тогда кто? Кто еще готов пойти на убийство полковника МУРа ради сохранения в тайне обстоятельств кражи ракеты? Кто? Наверно, тот, кто взорвал Фокина.

Петрович посидел немного, а потом встал, подошел к зеркалу и осмотрел свое плечо. Крови не было, и только кирпичная крошка да штукатурка припудрили кожу и мышцы.

Семенов достал из буфета бутылку водки, откупорил ее и залпом выпил половину. Даже не закусил, только отдышался чуть-чуть и поставил пузырь на место. Потом позвонил на работу и сообщил о случившемся.

Через пять минут к полковнику на квартиру приехал наряд из районного отделения милиции. Внутрь входить он не разрешил, чтобы они не уничтожили следы. Через пятнадцать минут примчалась дежурная опергруппа МУРа и отряд омоновцев из десяти человек. Но, поняв, что их грубая силовая поддержка не потребуется, они, постояв на лестнице и покурив, уехали.

Остались криминалисты и инспектора отдела по расследованию убийств. Того самого, которым многие годы руководил полковник Семенов. Приехал и Максим Говоров. Примерно через час подкатил начальник МУРа генерал Берестов. Говоров и Семенов в это время сидели на кухне и допивали бутылку водки. Когда Николай Николаевич вошел, офицеры встали, но рюмок из крепких пальцев не выпустили.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – отрапортовал Максим, поставил стопку на стол и отодвинул в сторону.

Берестов осмотрел Петровича с ног до головы, а когда увидел, что крови, ран и бинтов нет, облегченно выдохнул.

Он спал, когда ему доложили, что было совершено покушение на Семенова, причем сообщить-то сообщили, а подробностей не уточнили. Берестов вызвал машину и мигом примчался на квартиру к другу.