Три жизни - [67]

Мы приготовились к этой встрече заранее. Я одел своего человека под приезжего из деревни и сочинил ему легенду о богатом дядюшке — украинском переселенце, живущем в Канаде и приславшем ему доллары, которые он смог получить только в виде сертификатных рублей. Ростик — так звали моего человека — хотел эти сертификаты на сумму пятьдесят тысяч рублей продать по двойному номиналу. Невысокий коренастый Ростик, которого мы обрядили в нечищеные кирзовые сапоги и ношеное брезентовое пальто ниже колен, был похож на наивного украинца, сельского жителя, и дышал доверием. Сосо послал к нему одного из мелких пронырливых грузин, а когда тот вернулся, подошел сам, во всем своем великолепии, благоухая на всю улицу дешевым не выветривающимся одеколоном из тех, что в России пьют, когда нету водки. После недолгих переговоров они договорились о цене, скрепили будущую сделку коньяком в ближайшей забегаловке и назначили встречу в маленьком городке с пышным названием Люблин Великий недалеко от Львова, где, по моей легенде, проживал наш Ростик. Мы следили издалека, невидимые для Сосо и готовые в случае чего немедленно вмешаться.

— Почти не торговался, — сказал нам Ростик, когда грузины уехали.

— Понятно! — пояснил я. — Он же не собирается платить! Какая ему разница?

Встреча намечалась на завтра. В Люблине Великом была известная грязелечебница, и местные жители привыкли сдавать жилье приезжающим на лечение. Ростик снял дом, стоявший обособленно почти на выезде из города. Мы отправились туда втроем: Ростик, я и за рулем Туня Гашевский. Я знал все уловки этих людей. Когда речь идет о такой сумме, нельзя рассчитывать на полное доверие. Продавец обязательно пересчитает всю сумму. Значит, они должны действительно иметь ее на руках. Отработанный ловкий жест, чемоданчик или портфель с легко поворачивающимся на оси двойным дном — и только что пересчитанная сумма в секунду заменяется заранее приготовленной «куклой». Мы приготовили пачку сертификатов и такую же сертификатную «куклу» в потрепанном фибровом чемодане, пролежавшем лет десять в кладовке, выцветшем и потерявшим три угла из четырех, в который мы искусно встроили поворотное двойное дно.

Туня поставил машину метрах в двадцати от заднего входа, выходившего в поле, на проселочную дорогу, которая невдалеке пересекла шоссе. Ростик остался ждать гостей с другой стороны дома, в сенях, ведущих к крыльцу.

Мы видели, как подъехала машина с тремя грузинами. Сосо вышел из машины с портфелем и поднялся в дом. Ростик провел его в комнату. Один грузин остался за рулем, другой внимательно огляделся вокруг и поднялся за Сосо. Мы напряженно ждали за домом. Была зима, снег уже успел слежаться и заледенеть.

— Подсыпь песку под передние колеса, — тихо сказал я Туне. — Чтоб машина не забуксовала.

Туня, осторожно пригнувшись, выскользнул из машины и осмотрелся. Кругом было белым-бело от снега. Ни песку, ни земли не было видно, но он заметил возле сараюшки присыпанную снегом кучу каменного угля, запасенного хозяином на зиму. Стараясь не шуметь, Туня нагреб угля в полу своей куртки и высыпал его под колеса.

В доме шли переговоры. Завернутая в газету пачка сертификатов уже лежала на столе, и грузины с веселым блеском в глазах кинулись жадно ее пересчитывать.

— Мы подумали, — сказал Сосо, — два рубля за сертификат нам будет дорого. Большая сумма получается. Предлагаю рупь восемьдесят. То есть девяносто тысяч рублей. Очень хорошие деньги.

— Нет, — ответил Ростик. — Я не согласен. Договаривались по два рубля…

Он забрал сертификаты и бросил их в свой потрепанный чемодан, где сразу же поменял их на фальшивую пачку, дожидавшуюся под двойным дном. Я предусмотрел все: кукла была завернута в такую же газету, с портретом Брежнева посередине — Ростик заранее купил два одинаковых экземпляра на прошлой неделе. Я не думал, что грузины могут обратить внимание на газету, но нельзя было исключить и эту возможность.

— Рупь восемьдесят пять. Последняя цена, — предложил Сосо, стараясь сохранить видимость честной сделки.

— А больше не дашь? — спросил Ростик по-крестьянски.

— Не могу, дарагой! — развел Сосо руками и передал Ростику пачку сотенных на проверку, предварительно быстро прикинув, что даст «выторгованная» Ростиком разница, и добавив две с половиной тысячи. Ростик долго считал, слюнявил пальцы, сбивался со счета и начинал сначала. Грузины нервничали. Наконец он сосчитал, подтвердил сумму, оставил пачку на столе и пошел к своему чемодану. Краем глаза он видел, как Сосо бросил деньги в стоявший на столе портфель — понятно, зачем.

— Ну ладно, — вздохнул Ростик. — Получай.

Радостные грузины бросились на завернутую в газету пачку, которую только что проверяли, а Ростик на секунду сунул руку в их портфель, незаметным движением пальца повернул перегородку, и уже приготовленная ими «кукла» снова поменялась положением с настоящими деньгами.

Сосо отдал ему «деньги», грузины вынули коньяк и разлили по стаканам.

— Будем здоровы! — поднял тост Сосо. — За наших канадских друзей! Пусть живут, пока мы живы!

Попрощавшись за руку, грузины пошли в свою машину, а Ростик бросился через дом, выбежал с заднего крыльца и вскочил в наш автомобиль. Туня дал полный газ, мотор взревел, но машина не тронулась с места. Колеса буксовали, во все стороны летел уголь, но мы не двигались.