Три яйца, или Пистолет в задницу - [20]

тень, ее скрыл полумрак.

Что ж ты друга потеряла?

Он теперь никто, а так.

К зеркалам, чтоб отпустило,

но мой конь пустился вскачь.

Отраженье загрустило

и исчезло... Плачь не плачь.

11 мая 1987

* * *

Брату Эрику

А в комнате мышка шуршала,

и выла за дверью метель,

и кошка, как в марте, визжала,

но это гостям не мешало

свою кочегарить постель.

Сверчок появился в пространстве,

транзитом дополз до толчка.

Он тоже замечен был в пьянстве,

но пары сплелись в братском танце,

и им наплевать на сверчка.

Но вот через форточку хобот

до люстры хрустальный достал.

Вот падающей люстры грохот,

и нечеловеческий хохот

раздался в отдельных местах.

От форточки все замерзают,

решают, закрыть бы кому.

Ах, если бы здесь был хозяин,

но он улетел, все же знают,

спецрейсом да на Колыму.

А в комнате мышка шуршала,

и выла за дверью метель,

и кошка, как в марте, визжала,

но это гостям не мешало

свою кочегарить постель.

август 1987

* * *

И семья, и заботы, и дети, усталость от быта,

и весна хороша, да прошла, да и лето прошло.

Только дверь в Новый Год потихонечку

кем-то открыта,

ты за нею стоишь, и мне кажется

там хорошо.

Я смотрю в двери щель, не пойму, что хочу,

но я знаю,

что чужой и не тот, да поздравить позволь,

разреши.

От души и добра, и здоровья, и счастья

желаю,

и желаю любимой быть и любить от души.

Это странно, зачем, для чего, но порою

желанье

возникает, и ровно на миг оно так велико.

Но мужчине-то что, он исчез, он ушел,

до свиданья.

Хорошо спать вдвоем, просыпаться одной

нелегко.

Я смотрю в зеркала и бывает тоскливо

и грустно,

по спине холодок, и в квартире навечно зима.

И паркет под ногами, как снег, надоевший

от хруста,

и непрочен, и в трещинах весь... Да ты

знаешь сама.

Отраженья мои, словно листья, упавшие

в осень,

детство кануло в лето, а юность осталась

в весне.

Нам уже двадцать семь, двадцать семь,

двадцать семь,

двадцать... восемь.

Но довольно о грустном, его нам

хватает вполне.

Мы на людях с улыбкой всегда, как бы ни

было туго.

Но любовь как судьба - не кино, не театр,

не музей.

И пусть что-то не так иногда, с Новым Годом,

подруга.

До свиданья. Жму руку. Целую.

Один из друзей.

29 ноября 1987

ПРИОРИТЕТ

Странно все устроено на свете,

оттого напрасно трачу нервы.

Ездит на машине, каждый третий,

а я - первый.

Человек я по натуре гордый,

не способен даже есть консервы.

Хлеб с икрой жует каждый четвертый,

а я - первый.

Как разбить приоритет проклятый,

только что мне скажете теперь вы,

если ходит в лайке каждый пятый,

а я - первый.

Я с любовью знаюсь по-простому,

но ведь женщины - такие стервы,

отдаются каждому второму,

а я - первый.

Я, выходит, человек ненужный,

но мне успокаивает нервы

мысль о том, что отправляет нужды

каждый первый.

1987

ДЕРЕВЕНСКИЕ ТЮЛЬПАНЫ

А в деревне Степурино

Нижегородской губернии

все пропито, все прокурено,

только воздух там чист.

И когда мне невмоготу,

я бегу от своих проблем,

уезжаю в деревню ту

коротать свою жизнь.

Стаканы, мои граненные стаканы,

Я вас на полку уберу да поскорей.

Тюльпаны, деревенские тюльпаны,

я вас с собою возьму, для любимой

моей.

Я вернулся в столицу вдруг,

когда ты меня не ждала,

позвонил, а открыл мне друг,

я с тюльпанами был.

За его обнаженным плечом

в полумраке ночном

в ужасе ты стояла ни в чем,

как я слепо любил.

Протянул в темноту цветы,

сам не ведая, что творю.

Кто-то взял их из темноты,

и захлопнулась дверь.

Пока лифта ждал на этаже,

колыхался дверной глазок.

Мне все это до фени уже,

нет любви без потерь.

Обманы, подлости да обманы

везде и всюду, по всей земле.

Тюльпаны, деревенские тюльпаны,

стояли в вазе на ее столе.

А в деревне Степурино

Нижегородской губернии

все пропито, все прокурено,

только воздух там чист.

Так мне стало невмоготу,

взял коньяк, чтоб залиться, я,

и уехал в деревню ту

коротать свою жизнь.

Стаканы, мои граненные стаканы,

Бегите с полочки, нам будет веселей...

Тюльпаны, деревенские тюльпаны,

завяли в вазе на ее столе.

1990

РИФМОПРОЗ

ВТОРОЕ ДЕКАБРЯ

(маразматическая быль, сарказм...атическая соль)

Отдавая дань увядшей

На морозе красной розе,

От гекзаметра уставший,

Сотворил поэму в прозе.

Будучи весь век в ударе

(хоть талант мой невелик),

Я, такой неблагодарный,

Написал простой дневник...

Большей часть, вечерами, я сижу в своей квартире, занимаюсь либо чем-то, либо просто так, ничем. Говорю по телефону, пью на кухне чай с малиной, в разноцветный телевизор взгляд бросаю иногда. То ли я звоню кому-то, то ли позвонит мне кто-то, очень часто вечерами по родному телефону с другом или же подругой, не минутами, часами, трепалогию веду.

Так, сегодня, в поздний вечер, позвонил мой друг Алеша, предложил явиться завтра, захватив с собой Шуру, и Чекиста, и Бакала (мы учились в одном классе) в "Менделавку" на футбол. "Менделавка" - институт, где обитает наш Алеша, и Наташа, а Наташа - это девушка Алеши, а Бакал, Чекист и Шура - это профессионалы, ну и я, конечно, тоже - профессионал (и хам), потому что в нашей школе, на родном мини-футболе, в этом чудном трудном деле мы давно собаку съели.

Помню, я сказал Алеше, хорошо бы нам собраться, закатить бы вечеринку в теплой и пустой квартире, так как мой любимый дядя на три дня ушел в поход и, если очень постараться, то, к примеру взять, второго можно, значит, нам собраться (что-то стал я повторяться), но беда со слабым полом, как его нам не хватает, и у нас у всех, Алеша, только на тебя надежда, так как в этой "Менделавке" этих самых, без которых жить нельзя на этом свете, очень даже слишком много, что на всех, конечно, хватит, в столь количестве огромном милых девушек прекрасных есть еще, наверно, только в Медицинском институте и в Педагогическом (или, может, в Педицинском и в Медагогическом).