Три встречи в Париже - [6]

— Это уже Париж? — спросила Карина минут через сорок после отъезда из аэропорта.

Ответить ей было некому. Кроме нас, в маршрутке никто по-русски не говорил, а мы не знали: даже Марина и та пожала плечами. Действительно, по логике вещей, мы должны были уже приближаться к Оперному театру, но панорама за окнами выглядела как-то очень уж нестолично: разношерстные, обшарпанные домишки малой этажности, грязные улочки, исписанные стены… Лавочки, располагавшиеся на первых этажах многих домов, не соответствовали русскому пониманию своего французского названия — бутик: это были обычные маленькие аптеки, автозаправки, прачечные, фастфуды, палатки с шаурмой… Особенно впечатлила меня вывеска «Смешанная афро-европейская парикмахерская», висевшая над входом в такую зачуханную нору, по сравнению с которой даже то место, в которое ходит стричься из экономии моя бабушка, смотрится салоном красоты. Потом за окном проплыла остановка метро «Ворота Сен-Дени».

— Сен-Дени! — воскликнула Марина. — Теперь понятно. Это пригород. Один из бедняцких и эмигрантских районов. Помните, тут погромы происходили несколько лет назад, молодежь хулиганила?

— Почему? — спросила я, которая, конечно же не помнила, поскольку была не настолько древней старухой, как остальные.

— Потому что безработица, жить не на что. А полиция воровать мешает. Такой райончик… Хотя где-то тут должна быть гробница французских королей.

— Я не поняла: это Париж или не Париж? — требовательно спросила Карина.

— Наверно, и да, и нет. Вот Химки — это Москва?

— Метро нет — значит, не Москва, — сказала я. — А тут оно есть.

— Кроме того, если мы проехали ворота, то, значит, точно должны быть уже в Париже, — сказала Ира, которая, кажется, уже отошла от пережитого страха, но теперь ужасно стеснялась из-за того, что устроила в самолете.

Однако ее вывод не означал, что наша поездка сделалась более занимательной. Дома стали повыше, лавок побольше… но ни гламура, ни праздника, ни романтики мы вокруг не увидели. Потом мы поехали по какой-то горе: сперва вверх, потом вниз.

— Что за кочки?! — фыркнула Карина.

— Судя по всему, это Монмартр, — сказала моя сестра, изучая карту Парижа, которой она обзавелась загодя.

— Монмартр? — при звуке популярного названия лицо Карины мигом сменилось с раздраженного на восторженное.

— Гора мучеников… — вспомнила я изучавшийся в школе перевод этого географического названия.

— Прямо в честь нас называется, — вздохнула Ира.

Она была права. До места назначения мы еще не добрались, а уже так устали! Попытки разглядеть красоты Монмартра тоже ни к чему не привели: на улице уже совсем стемнело. В конце концов мы перестали смотреть за окна, отчаявшись увидеть там что-нибудь интересное и думая лишь о том, как бы поскорей добраться до постели. Поскольку обычно желания исполняются именно тогда, когда в их исполнение перестаешь верить, стоило нам задремать и перестать интересоваться пейзажем, как мы оказались у одного из самых знаменитых зданий Парижа — у Оперного театра.

Даже в темноте было видно, какой он большой и помпезный — лепнина, колонны, статуи, барельефы, мрамор и позолота — короче, все, что только можно! — и в какой богатой, оживленной части города находится. Впервые после посадки я ощутила, что нахожусь в столице, а не в какой-то деревне. Но ходить на экскурсии было некогда: нам предстояло добраться к мадам Лакордель, которая — хотелось бы надеяться! — ждала нас.

Кажется, я уже говорила о том, что поселить нас в этом путешествии с самого начала собирались на квартирах у местных жителей — ведь это гораздо круче и познавательней, чем в гостинице! Сперва речь шла о четырех разных французских семьях, но потом было решено, что мы с «инами» будем жить все вместе у мадам Лакордель. Да к тому же не в квартире, а в частном доме, особняке! Кроме того, предполагалось, что мадам будет кормить нас завтраками и ужинами: за еду и ночлег ей было заплачено заранее. С одной стороны, факт того, что деньги уже внесены, придавал нам уверенности и надежды на то, что мадам не выгонит нас на улицу. С другой стороны, мы все равно ужасно стеснялись и волновались идти домой к незнакомой тетке. Кто ее знает, эту мадам, что у нее на уме?

Станцию метро у Оперного театра мы разыскали довольно быстро. Купили, как советовал Маринкин путеводитель, 10 талончиков — так дешевле. Метро в Париже оказалось очень дорогим и по сравнению с московским — просто отстойным: медленным, как трамвай, без всяких украшений, с длинными вонючими переходами и путями, сделанными почему-то не по краям станции, а в середине ее, так что пассажир, внезапно решивший поехать обратно, не мог просто перейти на другую сторону перрона, а вынужден был тащиться по переходу. Сиденья в поездах были устроены не вдоль, а поперек и попарно, как в нашем трамвае или автобусе. Двери открывались не автоматически: чтобы выйти, надо было нажать на них специальный рычаг. Народ в метро был самый разнообразный: и вездесущие японцы (или китайцы?) с фотоаппаратами, и шумные негры в рэперских прикидах, и прилизанные белые клерки в рубашках с галстуками, и люди, одетые так, словно они сошли со страниц книги о Ходже Насреддине.