Три веселых зайца - [10]
И предложил другу:
— Давай, Пушок, посеем эти семена. Будем всё лето со свежей морковкой. И на зиму запасём.
Обнял Пушок друга. Прижал к груди. По спине хлопает.
— Ну и голова у тебя! Что придумал! Я уж хотел выкинуть их. Думаю: зачем они нам? А ведь это же здорово — огород свой заиметь. Не надо будет по чужим лазить.
Разрыхлили зайцы землю в палисаднике. Посадили морковку. А пока сажали, кончился день. Звёзды на небо высыпали. Ночь началась. На озере лягушки заквакали. Но не пошёл Рваный Бок в эту ночь их песни слушать. Уселся в палисаднике и стал ждать: вот сейчас семена прорастут, распустится ботва, и появятся в земле красные морковки.
Однако уж и за полночь перевалило. Туман по роще пошёл. Тени редеть начали, а морковки всё нет и нет.
Встревожился Рваный Бок. Вбежал в дом, растолкал Пушка на печке.
— Вставай. Нет морковки.
— Как нет? Почему нет? — вскочил Пушок.
А Рваный Бок отвернулся даже:
— Не взошла. Семена порченые, наверное, попались.
— Не взошла? — захохотал Пушок. — Чудак! За ней ещё ухаживать надо. К осени морковка будет.
— К осени? — У Рваного Бока сузились глаза и открылся рот. — И-и, я думал, сейчас, сразу. Только ночь зря потерял.
— Сразу. Какой ты быстрый! Потопаешь, пока морковку вырастишь.
— Нет уж, пусть другие топают. Не для того жизнь дана, чтобы на огороде торчать. Я как-нибудь и без морковки обойдусь, — сказал Рваный Бок и решительно пошагал к себе под ёлочку.
С этого дня Рваный Бок и Пушок редко видеться стали. Пушок, тот всё у домика своего вертится, за морковкой ухаживает. А Рваный Бок днём спит, а ночами до зари на озере пропадает, лягушек слушает.
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
Пристрастился Рваный Бок лягушек по ночам на озере слушать. Придёт по вечерним сумеркам, сядет на бережке, ждёт. Вот из-за полей луна выкатывается. Жёлтая. Большая. Ветерок дуть начинает. И слышит Рваный Бок: где-то совсем рядом, под корягой, лягушка потягивается, подружку зовёт:
— Ку-ма? Ку-ма?
И тут же с противоположного берега отзываются на её крик:
— Штво ты? Штво ты?
— Ox… Ox…
— Плы-ву, плы-ву…
Шлёпанье. Плеск. Тихо.
Черев минуту слева начинают шептаться:
— У-ор. У-ор.
— Я — твой. Я — твой.
— Н-не надо. Н-не надо.
— Ир — ра, Ир-ра.
И тут же из-под коряги высовываются две ехидные лягушачьи мордочки и шлёпают губами:
— Шлы-шишь? Шлы-шишь?
— Вот-квак! Вот-квак!
И опять прячутся. И с середины озера доносится весёлое:
— Кр-ра-сиво! Кр-ра-сиво!
— Красиво, — шепчет Рваный Бок и поводит ушами.
А озеро уже поёт сотней голосов. И один другого краше. И не уходил бы Рваный Бок домой, так бы и слушал.
Но небо с каждой минутой бледнеет. Заря загорается. Расходятся лягушки. Прощаются:
— По-ква. По-ква.
— Квак же твак? Квак же твак?
— Вот твак. Вот твак.
— О — ойр, о-ойр.
И всё стихает.
Но Рваный Бок ещё долго не уходит, слушает — не запоёт ли ещё кто. Лягушки молчат. И заяц нехотя бредёт под ёлочку, а с наступлением вечера опять сидит у воды и слушает.
И вот один раз приходит Рваный Бок к озеру и видит: сидит на его месте заяц с длинными-длинными ушами. И усы у него подрагивают.
— Ты ч-чего здесь делаешь? — шагнул к нему Рваный Бок.
А заяц с длинными ушами попятился, попятился. И отвечает:
— А-лягушек слушаю.
Видит Рваный Бок — боится его длинноухий. Как затопает ногами:
— Как ты смел моих лягушек слушать?
Кинулся было бежать заяц с длинными ушами, да поскользнулся и — бултых! — в озеро. Только брызги полетели. Вынырнул, похлопал по воде лапками — леп-леп-леп — и опять опустился. А над ним — пузыри, пузыри. Потом ещё раз вынырнул и снова пропал.
Видит Рваный Бок — плохо дело, тонет заяц-то. Забегал по берегу:
— Давай, давай лапку! Давай, давай лапку!
А заяц с длинными ушами покажется-покажется над водой, и опять его нет. Покажется-покажется и снова пропадает. Потом уж и показываться перестал.
Охнул Рваный Бок и сиганул в озеро. Нащупал утопленника на дне, выволок на берег за уши.
Лежит заяц на зелёной травке и не дышит. Живот большой-большой, как гора, а сердце чуть бьётся — тук-тук.
Вскрикнул Рваный Бок и ну зайца с длинными ушами откачивать. Забили у того два фонтанчика из ноздрей и живот опадать начал. Зашевелился заяц, вздохнул.
— Живой! — затормошил его Рваный Бок.
С земли приподнял. Посадил. Гладит его.
— Зашевелился! Живой. Тебя как зовут?
— Заяц Длинные Уши.
— А меня — Рваный Бок. Видал, царапины на боку? Это меня медведь Спиридон из берлоги вышвырнул. Да не плачь ты, не плачь. Я тебя не обижу. Слушай моих лягушек, мне не жалко. Это я так, попугать тебя хотел. А ты больно сильно испугался.
— Я всегда сильно пугаюсь. Сердце у меня робкое.
— А ты чей будешь? Я тебя вроде раньше у нас в роще не видел.
— Из Осинников я, — сказал заяц Длинные Уши. — Нельзя мне там жить стало, я и убежал к вам.
И начал рассказывать о себе.
ЧТО МЕДВЕДИ ЕДЯТ
С отцом рос заяц Длинные Уши. Пошли они один раз в гости к зайцу с Лысой Горы. Усадил он их за стол. Еды разной наставил. Зайчонком тогда заяц Длинные Уши был. Вернулись они домой, он и спрашивает отца:
— Отец, а что медведи едят?
— Не знаю, — отвечает он ему. — Я у медведей никогда в гостях не был.
— Почему?
— Не пришлось как-то.
Лежал ночью заяц Длинные Уши в постельке и думал: «Глупый отец! Жизнь прожил и не догадался к медведю в гости сходить. К зайцам ходит, а к медведю не догадался. Ну разве не глупый он после этого?»
