Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [100]

По иронии судьбы, в карьере Карла Шульмейстера в 1810 году наступил неожиданный поворот. В этом году состоялся «австрийский брак» Бонапарта с Марией-Луизой, что послужило первым признаком падения Бонапарта и очевидным закатом карьеры его самого талантливого шпиона. Господство Наполеона над Веной, ради которого так много сделал Шульмейстер, увенчалось бракосочетанием юной принцессы Марии-Луизы с ненавистным победителем ее отца. Прибыв в Париж, новоиспеченная императрица принесла с собой столь сильное австрийское влияние, что шпиону пришлось выйти в отставку. Ему не забыли интриг перед Ульмом и Аустерлицем, несмотря на всю ту личную выгоду, которую получил тот, кто после Аустерлица поднялся на один уровень с великими Габсбургами и теперь был принят как супруг наследницы Габсбургского дома.

Австриец никогда не забывает

Шульмейстер, остерегаясь враждебности, удалился, но не в лагерь врагов Наполеона, как поступили бы многие его коллеги, как сделали Талейран и Фуше с меньшими на то основаниями. Шпион, по-видимому, был искренно признателен Наполеону за полученные богатства и поместья. Он продолжал оставаться закоренелым контрабандистом и жил в свое удовольствие в ле Майнау, где гостеприимство и благотворительность снискали ему искреннее уважение земляков-эльзасцев.

Враждебность австрийцев не убывала вплоть до 1814 года. После лейпцигской Битвы народов и поражения французов Эльзас был наводнен союзниками, и полк австрийской артиллерии специально послали разрушить поместье Шульмейстера. Во время Ста дней он примкнул к Наполеону, хотя тот пять лет назад столь опрометчиво отверг его услуги. Закончилось все тем, что после того, как Наполеон покинул Париж и потерпел поражение при Ватерлоо, бывшего шпиона арестовали одним из первых, и он спасся только благодаря огромному выкупу. Это сильно подорвало материальное положение Шульмейстера, восстанавливать которое пришлось уже не контрабандой, в чем он знал толк, а биржевыми спекуляциями, что для шпиона и контрабандиста оказалось слишком запутанным и сложным.

Он потерял все.

Последующие пять лет он упорно восстанавливал состояние; через десять он снова разбогател и приобрел влиятельность. Он мог бы сохранить и то и другое — как это ухитрились сделать многие беспринципные бонапартисты, — но вместо этого судьба распорядилась иначе, несмотря на закат «метеоритного всплеска» Империи. Благодаря своей добродетельной натуре и уважению эльзасских соседей, Шульмейстер удержался на плаву. Возможно, он по-прежнему танцевал, как аристократ, но его поместья отошли в другие руки. Несмотря на все потери, здоровье и дух его выдержали испытание временем. Ему было уготовано судьбой прожить еще четыре десятилетия, вплоть до 1853 года, не богатым, но вполне довольным гражданином Франции, получившим в дар от правительства табачную лавку в Страсбурге.

Глава 35 Противники Наполеона

Мания величия Наполеона — это благодатный объект для знатоков исторических казусов. Шульмейстер с помощью своего видимого вероломства способствовал ускорению победы над Австрией, после чего восемнадцатилетняя австрийская принцесса прибыла во Францию как невеста завоевателя — положив начало сведению счетов Габсбургов с Шульмейстером. Могущественный завоеватель и будущий отец — всего несколько месяцев спустя после того, как Шульмейстера принудили оставить блестящую карьеру шпиона, следившего за всеми, начиная от Гете до королевы Луизы и царя, — принялся диктовать герцогу де Бассано, своему министру иностранных дел, письмо с жалобой князю Куракину, тогдашнему царскому послу во Франции. Император, на недолгое время ставший миролюбивым и нежно любящим супругом, пожаловался на шпионскую деятельность полковника Чернышева, военного атташе, бывшего адъютанта царя. Наполеон гневно обвинял Чернышева в том, что в Париже тот занимается исключительно подкупом. Чернышев, действуя неосторожно, был пойман на подкупе чиновника военного министерства, некоего Мишеля, которого теперь требовалось расстрелять. И Наполеон с негодованием отзывался о таком русском шпионаже, который заставил его отвлечь пули от поля боя на то, чтобы лишить жизни француза.

Действия императора, когда дело дошло до Шульмейстера, выглядят опрометчиво расточительными — он избавился от услуг самого изощренного военного секретного агента в истории Франции. Но он также отлучил от себя Фуше; он унизил Савари и пренебрег исключительным талантом Дамаре. Кто такой, в конце концов, был Шульмейстер и на что он мог бы понадобиться снова? Где, собственно, было Бородино, или Эльба, или Ватерлоо?

Любопытно отметить, что из всех тех, кто служил Наполеону Бонапарту или описывал его в то время или позже в мемуарах, только Шульмейстер обратил внимание на звучание голоса императора. Он описывает его как резкий и скрипучий, довольно высокий, и добавляет, что привычка Наполеона говорить сквозь зубы придавала шипящее звучание его речи.

Вероятно, Шульмейстер приобрел важность для императора слишком поздно. Поглощенный собственными острыми желаниями, Наполеон стал тяготиться амбициями преданных ему победителей и авантюристов. Он звал бывшего контрабандиста Карлом, но обращался с ним, как с лакеем. Ввиду того что Шульмейстер принял подобное обращение и в безумном вихре перебежчиков и эгоистичных интриганов сохранил верность императору, это свидетельствует лишь о том, что он был лакеем с гениальным талантом лицедея, притворявшегося шпионом.