Три страсти Петра Первого. Неизвестная сторона жизни царя - [3]

— А ты когда-нибудь видел голую девку? — спросил как-то Алексашка Петра.

— А что там видеть-то? — ответил Петр. — Все так же, как у нас, только грудь больше.

— Эх ты, не понимаешь ничего. Там… там такое…

— А ты видел, что ли? — с сомнение и завистью поинтересовался Петр.

— Ну… — уклончиво протянул Алексашка. — Поди сюда. Мысль есть…

Этим же вечером, дождавшись темноты, друзья подкрались к небольшому бревенчатому дому. Оттуда слышалось девичье пение, смех и плеск воды.

— Ну что? — Алексашка смотрел на Петра и озорно подмигивал. — Пойдем?

— Да, — кивнул молодой царь и первым вскарабкался на окно.

Алексашка последовал за ним. Оба друга замерли, разглядев, что творится внутри.

Несколько молодых девок мылись. Их нагие тела блестели и лоснились, пена обволакивали спелые груди и зады.

Петр вытаращил глаза, не в силах отвернуться. Неужели это те же девки, которых он каждый день видит во дворе? Неужели они одного с ним рода. Плавные движения и грация навсегда покорили Петра.

До самой смерти он помнил миг, когда впервые увидел нагое девичье тело.

Сердце его застучало чаще, голова закружилась, ноги задрожали. Пальцы разжались сами собой, и Петр рухнул наземь, больно приложившись спиной о какой-то булыжник. Алексашка не двигался и продолжал завороженно пялиться в окно.

Петр с трудом поднялся. Перед глазами все плыло от удара и пережитого волшебного мгновения. Поморщившись, он вновь приблизился к окну и потянул друга за рукав.

— Пойдем… Хватит смотреть. А то заметят…

— Подожди. Да подожди ты! — прохрипел Алексашка, не отрываясь от созерцания.

Затем Петр дернул слишком сильно, и Сашка, грубо ругнувшись, тоже рухнул.

— А, чтоб тебя!

Девушки, видимо, услышали возню за окном и насторожились. Петр и Алексашка понеслись в кусты со всей быстротой, на какую были способны. Спрятавшись, оба захохотали. И хохотали так долго, что чуть животы не надорвали.

— Видал? Вот это да… — протянул Алексашка, отсмеявшись.

— Да, — кивнул Петр.

Странное чувство укрепилось в его груди, и он не мог дать ему названия. Этой ночью Петр уснуть так и не смог: ему все мерещились обнаженные груди, розовые плечи…

Наталья Кирилловна, вконец обеспокоенная неподобающим поведением сына, однажды сгоряча обругала его. «Негоже, — твердила она, — якшаться с непотребным народом. Что ж ты творишь, Петруша?».

Но Петрушу уже нельзя было обуздать, не было на него никакой управы. В душе теплилась жажда деятельности, жажда знаний — таких, каких нельзя было найти среди людей русских. Петр не знал покоя: каждая минута у него была занята. Лихорадочно горящий взор ни на миг не затухал, он, точно заведенный, не мог усидеть на месте. Всюду носился, а за ним, подобно верному псу, Алексашка.

Позже, когда Петр пришел к власти, Алексашка стал для него не только верным другом, но и ценным советником. Все-то он умел: и достать что нужно, и разузнать сплетни и не только, и присоветовать, и промолчать, где положено. И хитер же был, прохвост, — никогда о собственной выгоде не забывал, однако не наглел. Появлялась возможность — мог и медяк в карман положить, если никто не видит.

Петр в Алексашке души не чаял. Все они делали вместе.

Однажды Алексашка отвел Петра в Немецкую слободу. Она появилась задолго до рождения Петра. В XV веке во времена царя Ивана III в Москву впервые стали приглашать квалифицированных немецких специалистов: оружейников, медиков, ювелиров, «рудознатцев». Немецкие наемники состояли на военной службе, служили переводчиками Посольского приказа, выполняли дипломатические поручения. Во второй половине XVI века в результате насильственного переселения из захваченных Иваном Грозным в ходе Ливонской войны Нарвы и Дерпта в Москве появилось значительное число немецких переселенцев, занимавшихся торговлей, ремеслами и мукомольным делом. Иноземцы селились обособленно на правом берегу реки Яузы. Так возникла слобода. Уже тогда ее жители имели особые привилегии, так, царь Иван Грозный разрешил им заниматься производством и продажей вина. В начале XVII века слобода была разорена войсками Лжедмитрия, сгорела, и иностранцы стали селиться среди русских горожан.

Тогда царским указом все выходцы из зарубежных стран, не принявшие православие, были вновь выселены на место прежней слободы и новое поселение стало называться Новонемецкая слобода. Границами поселения служили река Яуза с востока, ручьи Ольховец и Чечера с запада, на север земли шли до Покровской дороги и граничили с землями сел Елохова и Покровского.

Население слободы было многонациональным, его основу составляли уроженцы из княжеств Германии, Австрийской империи и Прибалтики, а также голландцы и гамбургцы. К тому времени в Москве образовалась значительная немецкая колония. Немецкие купцы стали создавать здесь свои торговые фирмы и продвигать русские товары в страны Западной Европы. В 1630-х годах голландцы и немцы получают разрешение на строительство первых мануфактур для производства оружия, поскольку оружие и военное снаряжение в то время закупалось за границей. Значительную роль играли немецкие предприниматели с сфере поиска руд, добычи и обработки металлов. Они наладили производство стекла на государственной стекольном заводе в селе Измайлово, основали в 1683–1684 годах суконную мануфактуру. Купцы торговали винами, сахаром, сукном, оружием и предметами роскоши, а вывозили из России меха, мачтовый лес, икру, смолу. Позже иноземные купцы стали приобретать российское подданство и получать те же права, что у местных купцов.