Три стигмата Палмера Элдрича - [50]

– Здравствуйте, мистер Майерсон, – сказала она. – Вы меня помните? Я пришла к вам потому, что мне очень одиноко! Вы меня не пустите к себе? – Это была Энн Готорн. – Если я чем-то помешала вам, вы так и скажите. Тогда я зайду в другой раз – хорошо? – Голосок ее дрожал.

– Я смотрю, Марс вас потряс! – улыбнулся Барни.

– Я знаю, что это грех, – пробормотала Энн, – но я с первой же минуты прямо-таки возненавидела его! Я знаю, что лишения надо терпеть, и, поверьте, я пытаюсь смирять себя. Но у меня ничегошеньки не выходит! – Она подняла фонарь над головой. – Посмотрите вокруг! Вы видите?! Теперь у меня осталось одно-единственное желание – поскорее вернуться на Землю! Теперь я уже никого не хочу обращать в истинную веру. Я вижу, что здешним людям все это просто не нужно! Я хочу побыстрее улететь отсюда! Понимаете, мистер Майерсон, улететь! – С минуту помолчав, она печально добавила: – Понимаю всю нелепость мечты… Поэтому-то и пришла к вам.

Барни взял ее за руку и повел вниз, в ту комнату, которая с этого дня стала его новым домом.

– А где ваши соседи?

– Вышли.

– Наружу? – изумилась Энн, но в тот же миг Барни открыл дверь в кают-компанию, и девушка все поняла.

– Вон вы что имеете в виду! А почему же вы не отправились вместе со всеми? – Она закрыла дверь и наморщила свой лобик. – Вы меня просто поражаете. Я бы сделала это с радостью. Мне просто необходимо, иначе я сойду с ума! А вы вон каким непробиваемым оказались. Вам все нипочем!

– Думаю, на то существуют вполне определенные причины. Мое присутствие здесь куда более осмысленно.

– Ну да! В чем-чем, а уж в этом-то вы точно не правы! – Энн сняла неудобный комбинезон и, присев на диван, стала наблюдать, как Барни варит кофе. – Кстати говоря, в моей норе – а это всего в полумиле отсюда – весь народ отправился туда же, куда и ваши соседи. Скажите мне, мистер Майерсон, стали бы вы искать меня или нет?

– Разумеется, стал бы! – Он нашел в буфете безобразные пластиковые чашки и блюдца, поставил их на складной столик и придвинул складные стулья. – Вероятно, – задумчиво произнес он, – на Марсе Бога нет. Вместе с Террой мы оставили…

– Чушь! – воскликнула Энн, вскочив на ноги.

– Успокойтесь, мисс Готорн. Просто мне вдруг захотелось немного позлить вас. И только. Кстати, что вы сами думаете по этому поводу?

– Он всюду, ибо Он вездесущ! Он существует даже здесь! – Она обвела взглядом груду чемоданов и коробок. – Я смотрю, вы взяли с собой только самое необходимое… Что до меня, то мой багаж все еще в пути. Я отправила его тихой скоростью – на грузовике.

Энн увидела на полу стопку книг и принялась с интересом изучать названия.

– О подражании Христу – пробормотала она изумленно. – Оказывается, вы, ко всему прочему, еще и Фому Кемпийского читаете! Я очень за вас рада – это великая книга!

– Я ее купил, – смущенно заметил Барни. – Но так ни разу еще и не открывал…

– А вы попробуйте!

Она открыла книгу наугад и прочла вслух: «Знай, и малое велико, ибо даровано Им; то же, что люди привыкли почитать презренным, знак особой Его благодати».

– Прямо о нас, верно? Эта жалкая жизнь в норах. Господи, почему все так? Почему через какое-то время мы не можем вернуться назад?

Барни покачал головой.

– Колония по определению должна быть чем-то постоянным. Вспомните об острове Роанок.[11] Помните?

– Да, я понимаю, о чем вы, – кивнула Энн Готорн. – И все же я предпочла бы, чтобы Марс был большим Роаноком, все население которого разошлось по домам.

– Только для того, чтобы изжариться на медленном огне.

– Разве мы не можем проэволюционировать, как это делают богатые люди? Можно охватить Э-терапией всех – от мала до велика! – Она решительно отложила книгу Фомы Кемпийского в сторону. – Честно говоря, мне совсем не хотелось бы покрываться хитиновым панцирем! По мне, так уж лучше умереть! Скажите, мистер Майерсон, есть ли из этой ситуации хоть какой-то выход? Вы, наверное, знаете, что в соответствии с учением неохристиан все мы являемся путниками в чужой, чуждой нам земле! Теперь мы видим это и воочию: Земля изменилась настолько, что назвать ее своей ни у кого язык не поворачивается. Об этом я вообще молчу. Марс нашим никогда не будет! Что из этого следует, спросите вы? А вот что! Мы утратили свой мир! У нас больше нет дома!

– Н-да… Но ведь помимо прочего существуют и наркотики, так сказать, трансляторы. Я говорю о Кэн-Ди и Чу-Зи.

– У вас они есть?

– Нет.

Она вздохнула.

– Делать нечего. Придется возвращаться к Фоме Кемпийскому.

Книгу, однако, Энн так и не взяла. Девушка стояла, погрузившись в тягостные раздумья.

– Мистер Майерсон, а хотите, я вам скажу, что будет дальше? Или лучше так: Барни. Я не обращу в христианство ни единого человека. Обращать буду совсем не я – обращать будут меня. Главным для меня станут все эти Чу-Зи и Кэн-Ди и вообще все то, что позволяет как-то уйти от реальности. Например, секс. Марсианские колонисты настолько неразборчивы в связях, что спят со всеми подряд. Вы представляете? Со временем я стану такой же. Да что там стану! Я готова к этому уже и сейчас! Единственное, что мне мешает, – брезгливость. Меня от всего прямо тошнит! Барни, скажите честно – вы видели, что представляет собой эта планета?