Три слова - [3]

– Что ж, не дождалась своего часа и пришла сама?

– Я… Что с причиной смерти? Коробкова, отравили, да?! Правда, же? – Срываясь, кричала я, будто иначе меня не было слышно.

– Как ты узнала про отравление? Ладно. Похоже ты та самая новенькая. Заходи, покажу тебе всё, что нашел.

Павел отдал мне свой пакет и открыл дверь, сделав соответствующий жест рукой, как бы молча говоря: «Проходи».

Идя по пустому коридору с запахом формальдегида, я четко осознавала, как себя чувствовала в тот момент жена потерпевшего. Опустошенной, слабой, трусливо задыхающейся от нехватки сильной руки, которая бы могла ее вести в кабинет, где она увидит то, что изменит ее жизнь навсегда. Не тогда, когда ей позвонил следователь, когда она сообщила об этом детям, когда приехала за вещами, а именно здесь, как только откроется дверь, произойдет неизбежное.

Павел провел меня через все здание в архив, усевшись, я ждала, что сейчас он скажет что-то глупое или задаст вопрос из серии: «Как тебя сюда занесло?». Вместо этого он поставил передо мной вазочку с конфетами и кружку, кинув в нее пакетик чая.

Первое преступление, первая встреча, первое обсуждение. Встреча двух людей, пытающихся спасти целый мир. Не было бессмысленных шуток или громких слов. Мы просто искали выход для боли и горечи родных, чьи сердца изнывали от незнания.

Обсуждение затянулось на несколько часов, в последующем их будут десятки, и мы назовем их «планом по спасению мира». То дело я и правда раскрыла с молниеносной скоростью, наверное, в этом была заслуга Павла Евгеньевича. Если бы ни он и ни его объяснения любых процессов в организме таким образом, что даже ребенок мог всё понять, я бы не справилась. Ровно, как и он, ушел бы на пенсию, бросив эту испепеляющую изнутри работу.

– Псс! Привет! Павел! Павел Евгеньевииич! – Я говорила это шепотом, но ощущение было, что вот-вот кто-то меня застукает и придется уходить с места преступления, так ничего и не узнав.

– Привет, красотка. Что, решила снова разбить парню сердце? – Смеясь своим сиплым голосом, произнес Павел. Говорил он это об Олеге. Быть может, расскажу позднее, что между нами всё-таки произошло.

Увидев, что я надула губы, Павел протянул мне недописанный отчет.

– Ну, спасибо. – Кокетно состроив глазки, ответила я в знак благодарности. Следом, доставая телефон, чтобы сделать фото.

– К слову я тоже думаю, что лучше тебе не видеть этого. Смею признаться, я видел в своей жизни многое, но такое хочется забыть. – Сказав это, Павел вздохнул и перевел взгляд в сторону копошившегося криминалиста.

– Они серьезного отправили новенького одного, да, еще и на убийство? – С недоумением спросила я.

– Ага, – вопрошая, ответил Павел, – Он проспорил этим дуракам, в наказание ему дали три дня дежурств, собственно, вот результат. – Махнув рукой, Павел Евгеньевич забрал блокнот и вновь занялся сбором своего чемоданчика.

Обойдя горку, я подошла к новенькому криминалисту и протянула пакет.

– Держи.

– Для чего это?

– Для того чтобы гипс не размыло, глупенький. – Произнесла я, разрывая пакет по краю.

– Оу. Спасибо. Я – Майкл. – Промямлил мальчишка в сером кардигане, протянув свою хиленькую ручонку, измазанную гипсовой смесью.

– Приятно познакомиться, Майкл, я – Энжи, бывший следователь, и убери свою руку, пожалуйста, не хотелось бы наследить. – Ответив ему, я отпрянула, и занялась последующим изучением обстановки.

Вот я стою поодаль горки возле песочницы с крышей в форме цветка. Поодаль детской горки, окрашенной в синий цвет. Слева от меня разноцветная карусель и горка поменьше, чуть дальше стоят турники и кольца все так же синего цвета в основе; справа стоят качели: одни фиолетовые, вторые желтые…

Капля с одного из лепестков падает мне прямо на лицо и скатывается по щеке, стремясь к шее. Казалось, что эта капля леденящего страха. Снова оглядываюсь, дабы убедиться, что ни Олег, ни Стас не обращают на меня внимания.

– Э, Майкл, ты не мог бы…

Пока новенький убирает пакет с тела, я надеваю перчатку на правую руку, тем временем держа в левой руке сумку и телефон.

– Ага, спасибо. – Говорю я, еще совсем не зная, что увижу, когда переведу взгляд со своей перчатки в сторону тела.

Всё, что я помню дальше – крики Стаса и то, как Олег хватает меня за руку и уводит оттуда. Нет, не потому что мне нельзя было там находиться. Причиной была моя реакция: я буквально выпала из жизни, увидев тело этой девушки, мое собственное словно обмякло; сумка упала на землю, а вторая рука прильнула ко рту, чтобы не издать ни звука. Так, онемев, я не подвижно стояла несколько минут, чувствуя как воздух вокруг холодеет. В это время Майкл бегал за кем-нибудь, кто бы мог привести меня в чувства.

Голоса разносились в голове эхом. Знаете, это чувство, когда ты настолько испуган, что даже не можешь пошевелиться. Ты как бы остолбенел, началась игра «раз-два-три-замри», только тебе больше не весело.

Перед тобой тело молодой, совсем юной девушки. Красивой и такой невинной, и неважно, что это может быть не так. Но на лице ее были лишь боль и ужас. Что примечательно лицо было не тронуто лезвием, лишь синяк с левой стороны губы. Зато все остальные части тела… Они были изуродованы, изрезаны, исколоты. Я никогда не видела таких жестоких и сильных ударов. Они были повсюду. Руки, грудь, живот, даже бедра, она будто пыталась пнуть обидчика, но у нее больше не было сил. Ее желтая ветровка и голубые джинсы окрасились в алый цвет от количества потерянной крови. А светлые волосы приобрели розоватый оттенок.