Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик... - [38]

Но Чума не услышала и ушла. И эпидемия в городе кончилась. Благодарные римляне поставили на вершине купола Мавзолея фигуру ангела, вкладывающего меч в ножны. И правильно — воробей в качестве памятника на куполе смотрелся бы куда менее эффектно.

— Теперь мораль…

— Знаю! — воскликнул Чижик. — «Одни работают, а другим за это памятники ставят!»

— Нет, ну что ты! Ангел же правильно предсказал окончание эпидемии! Его справедливо увековечили! На самом деле мораль такая: «Всякое зло добра боится». Посмотри, какие ангелы красивые. Их позднее на мосту поставили, в 17 веке. Архитектор Бернини с товарищами делал.

— Большие какие, — уважительно заметил Чижик. — Красивые, беленькие… печальные. Ой, а вот этот веселый! У него в правой руке мороженка! Ой, и в левой тоже мороженка!

— Да что ты! — возмутился Чивио. — Ангелы мороженого не едят.

— Бедняги, — пожалел Чижик. — А что это он держит непонятное? Я думаю, что все-таки мороженое. Поэтому и веселый такой. Очень хорошие ангелы. Особенно этот, с мороженкой.

— Кстати, — сказал Чивио. — Пора и нам перекусить. И на ночлег устраиваться. Я тебе покажу отличное местечко под карнизом дворца Памфила на площади Навона. Но сначала заскочим поесть спагетти.

— Я, конечно, съел однажды пять «бродячих собак»… ну, булок в кафе «Бродячая собака». Но обычно я не ем, — отказался Чижик. — Я бронзовый.

— Что? — изумился Чивио. — Ты не ешь спагетти? А пенне? А равиоли? А лазанью?

— Да я бронзовый!

— Ты можешь быть хоть мраморный. Но в Италии все едят пасту — это разные макароны. Так что полетели в пастицерию.

Птички улетели. Быстро темнело. В замке святого Ангела и на мосту включили подсветку. Тени заметались под мостом, зависли над ангелами.

— Куда они делись? — спросила одна тень мраморного печального ангела. — Портун потерял их, едва они отошли от дверей. А мы полны сил только в сумерках. Где они? Живая птица и бронзовая птица?

— Сгинь, исчадие ада, — надменно сказал печальный ангел. — Мы не выдадим маленьких божьих пташек силам тьмы.

— Ай-я-я-яй! — обиженно заверещал кто-то невидимый.

— Ты, каменный болван! — возмутился второй голос. — Мы были великими, когда ты еще валялся в каменоломне!

— Отстань, Сумман, а то как дам мороженкой! — ухмыльнулся веселый ангел. — У меня их две, так что одной для такой цели не жалко!

— Молнией зашибу! — пригрозила тень.

— А мы обгромоотводенные как ценные памятники архитектуры, — ехидно сказал веселый ангел и лизнул мороженое в левой руке.

— Мы ведь можем вспомнить, что у нас тоже есть крылья! — загремел басом третий Ангел, самый величественный. — Щас как вдесятером взлетим с моста, как нападем…

— Ладно, — вздохнула Тень. — Убедили. Исчезаем. Пошли, братва, нас тут не поняли в натуре.

И четыре тени метнулись от моста Святого Ангела. Или это были летучие мыши?

Глава 7 Памятник мудрым мыслям в крепкой башке

Вам приходилось просыпаться летним утром во дворце на площади Навона? Сверкают фонтаны, улыбаются наяды, статуя Рио-делла-Плата приветливо машет церкви Святой Инессы. Пахнет кофе, рогаликами и цветами. Уличные художники расставляют свои мольберты, торговцы сувенирами раскладывают свой разноцветный товар, путеводители на лотках весело трепещут на ветру. Взъерошенный Чивио слетел с карниза дворца Памфила, Чижик — за ним.

— Сегодня я покажу тебе памятник старому другу нашего семейства, — сказал Чивио.

Между причудливыми палаццо площади Мадам, мимо нарядных домов пьяццы Святого Евстафия, мимо серой громады Пантеона пролетели они на чудесную площадь. Посреди площади стоял мраморный слон.

— Вот! — торжественно сказал Чивио. — Все воробьи из клана Навона чтут его как родственника.

— Но это же слон! — удивился Чижик.

— Естественно, не кошка, — хмыкнул Чивио.

— А почему слон стоит напротив церкви? А почему у него на спине столб вроде телеграфного? А почему…

— «Почему, почему», — передразнил Чивио. — Чтобы было! В Риме нет никаких «потому что», в нем сплошные «чтобы было». Эта площадь — очень странное место. В давние времена здесь стояли храмы римской богини ремесел Минервы и египетских богов Изиды и Сераписа. Потом построили христианскую церковь Санта Мария сопра Минерва. Потом тут, в церковном дворе, осудили Галилея за то, что земля вертится. Хотя не он ее запустил, между прочим. Много чего было. И вот в 1665 году монахи копали огород и нашли вот этот здоровенный египетский обелиск. Как он вырос в огороде вместо морковки — неизвестно. Вроде бы его солдаты Юлия Цезаря сперли в Египте, поставили на Марсовом поле, а он оттуда сбежал и в землю закопался… Папа приказал поставить обелиск на площади. И не просто так, а на слона. И мораль написать: «Чтобы вынести тяжелые мысли, надо иметь крепкую башку».

— Так и написали? — ахнул Чижик.

— Так и написали: «Сколь надобно иметь крепкую голову, символом коей да будет сия бестия, дабы вынести тяжесть мудрости, символом которой да будет сей обелиск». «А я в жизни слонов не видел», — сказал архитектор Бернини. «А кто видел? — возразил папа. — Может, я? Делай смело, никто из римлян со слонами не знаком и не уличит в невежестве. Лишь бы видно было, что не корова».