Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик... - [23]

— Тут не пробегал один такой мяу… как это по-человечьи… — гнусаво спросила одна тень и шевельнула хвостом.

— Такой очень преступный, — подсказала вторая тень. — Именем Совета…

Третья тень не успела вступить в беседу. Никко не знал, что коты говорят по-человечески. Потрясенный вторжением говорящих животных, он подскочил к окну и рявкнул:

— Гав!

Коты, видимо, тоже не знали, что люди говорят по-собачьи. Они отшатнулись.

— Плюх!

Это коты свалились с подоконника в канал.

— Муа-а-у!

Это они начали выяснять, кто виноват, вылезая из канала.

— Они ушли? — спросил из-под дивана гость.

— Они уплыли, — уточнил Никко. — Вылезай.

— Ага, вылезай, — передразнил кот. — У тебя слишком низкий диван. Это непорядочно с твоей стороны. Ты обязан был подумать: а вдруг ко мне в гости зайдет обаятельный кот крепкого телосложения? А вдруг этот кот захочет залезть под диван? Ты должен был купить диван на более высоких ножках!

— Все ясно, ты застрял, — развеселился Никко и приподнял край дивана. Оттуда вылез слегка уплощившийся кот и сказал:

— Не застрял, а прилег. Кстати, приличные люди при знакомстве называют свое имя.

— Э-э… Никко, — растерялся Никко.

— Ты что, сомневаешься в том, что ты Никко? — удивился кот. — Я вот, без сомнений, Мяурицио.

— Просто я удивился, что ты говорящий и с тобой надо знакомиться, — пояснил Никко. — А те три кота…

Мяурицио отмахнулся:

— А, эти… ты правильно сделал, что утопил их.

— Я не насовсем, только намочил… А почему они упали?

— Ты же сказал страшное слово, — объяснил кот. — Которое начинается на «г», а кончается на «в»… нет, не произноси его, я тоже боюсь. Хотя я и славлюсь в народе беспримерной храбростью.

— Но ведь собак уже сотню лет нет в Венете, — изумился Никко. — Собаки — не кошки, по крышам не бегают, летучих мышей и голубей не ловят.

— Не знаю я, про что ты говоришь, — сказал кот. — Собаки какие-то… не понимаю. В кошачьей республике все знают, что страшное слово, которое начинается на «г», а кончается на «в», нельзя произносить вслух, от этого со стороны лагуны надвигается тьма с горящими глазами, вздыбленной шерстью и виляющим хвостом… и потом наступает что-то ужасное, но никто не знает, что.

— Собака Баскервиллей, — подсказал Никко. — «В часы, когда тьма властвует безраздельно, держитесь подальше от торфяных болот».

Кот заморгал и растерянно вылизал хвост.

— Подожди, а что такое «кошачья республика»? — спохватился Никко.

— Ну, это перевод с кошачьего на человечий того, как мы все живем, — сказал Мяурицио.

— Неужели и вправду в безлюдных контрадах Венеты есть кошачье государство?

— Это секретные сведения, — сказал кот. — Лучше дай пожрать. Кто так гостей принимает…

— А за что тебя ловили те три кота?

— Это бестактный вопрос, — возмутился кот. — Мяу! Я вообще по-человечьи не понимаю! Мяу!

— А если дам колбасы?

Кот настороженно покосился на розовый кружочек — явно не знал, что это такое. Попробовал…

— Мяу… несправедливо. Ваши летучие мышки вкуснее, чем наши, — сказал он, уминая колбасу. — Ты где ловишь таких круглых и плоских мышек?

— В лавке у тети Бьянки, — честно ответил Никко. — Она у нас продает еду. Так за что тебя ловили?

И помахал еще одним кружком колбасы.

— Это шантаж, — возмутился Мяурицио, принюхиваясь. — Ладно, давай свою сплющенную мышку. Ловили ни за что! Я не виноват! Законы, видите ли… менты поганые. Ну, зашел на чужую территорию, спер чужую мышку… а голуби вообще были общие! И при чем тут шпионаж? При чем тут «подрывание основ» и «опасность для государства»? А та белая кошечка… м-м-м… такая, скажу я тебе, кошечка… я же не знал, что мяу-мяу-мяу… И уж никак это не «мошенничество в особо крупных размерах», это как-то по-другому должно называться. Словом, все козлы.

— А ты хоть знаешь, что такое козел? — удивился Никко.

— Это кот с рогами, — объяснил Мяурицио. — Только не спрашивай, что такое рога, это государственная тайна. Ладно, если больше не кормишь, то я пошел.

— Погоди, расскажи еще про кошачью республику, — попросил мальчик.

— Некогда, — кот вспрыгнул на подоконник. — Дела государственной важности. А вообще-то у тебя тут мило. Я тут «малину» устрою. Если опять погонятся — у тебя отсижусь. Ариведерчи, человечий котенок.

Глава 8 Снова чуть-чуть о математике

Бабушка и Доживающий век сидели на завалинке. На венетском варианте завалинки — привязанной у двери гондоле. Бабушка вязала, а Доживающий век все критиковал.

— Это суеверие, — горячился он. — Стыдно в наше время верить в такие глупости.

— Суеверие, — согласилась Бабушка. — Одна лицевая, две изнаночных. А что именно суеверие?

— Властители Ночи — это суеверие.

— Суеверие, — кивнула Бабушка. — Теперь накид и две лицевые.

— И республика кошек — суеверие.

— Суеверие, — не возражала Бабушка.

— И привидения — суеверие.

— Суеверие. А мое привидение умеет вышивать крестиком! — похвасталась Бабушка.

— И дож — суеверие.

— Суеве… — тут Бабушка хитро улыбнулась. — А Венета — это не суеверие?

Грустная улыбка тронула губы Доживающего век.

— Венета — это лучшее суеверие в мире, — сказал он.

Доживающий век раньше жил в далеком городе на севере и работал в банке. Он хорошо работал, и его все уважали — и начальство, и коллеги, и родственники. И так прошла жизнь. А состарившись, он заболел раком. Он стал худой, желто-серый и не мог уже есть и спать.