Три сестры мушкетера - [12]

На слове «рояль» Петрович снова насторожился. А хозяин сказал:

— Давайте-ка, тетушка, поедем прямо на дачу…

— А, что, рояль там? — наивно поинтересовалась она.

— Знаете, — вздохнул хозяин, — мне бы не хотелось говорить на эту тему при посторонних.

— Да это же наши дерзайцевские крестьянки! А телевизионного мастера мы можем попросить пойти на балкон посмотреть, дождь не собирается ли?

— В самом деле…

Хозяин выразительно посмотрел на Петровича, и тот послушно пошел в указанном направлении.

— Так что же произошло с роялем? — упрямо поинтересовалась тетушка.

— Я, видите ли, не так давно женился. И мы с женой его продали, — признался наконец профессор.

— Кому?

— Да Стаське Малосольцову. Хотя, какой он теперь Стаська. Станиславу Николаевичу. Учились мы вместе.

— Но это же вещь конца восемнадцатого века! И к тому же редкой красоты. Она украсит любой интерьер!

Тетушка явно огорчилась.

— Вы, тетушка, жили в Швейцарии, а мы — в коммуналке, и у нас был такой интерьер, что рояль стоял у стенки боком!

— Боже мой! А что еще стояло в этой квартире боком? Тут, кажется, достаточно места.

— Да не в этой, а в старой, эту-то мы и приобрели благодаря роялю!

— Я не понимаю, — виновато сказала тетушка. — А где же тогда живет Станислав Николаевич?

— Станислав Николаевич живет в своем доме. Он очень преуспел и поэтому купил у меня рояль!

— А почему же ты не преуспел? Мне казалось, что, раз ты профессор, то очень даже преуспел…

— Потому что я жил в такой тесноте, что даже кошку не мог завести, а не то, что жену, и поэтому занимался наукой. А Станислав Николаевич женился на первом курсе, родил тройню и занимался протезированием. Теперь трое его сыновей тоже занимаются тем же самым.

— А наукой? — спросила тетушка, ощупывая свою нижнюю челюсть. — Они совсем не занимаются?

Петрович на балконе, явно не страдая отсутствием слуха, очень обрадовался. Хотя рояля в квартире действительно не было, но в руках оказался его след. В общем-то, ему можно было теперь уходить отсюда. Но в комнате еще оставалась прекрасная Тамара, а внизу под балконом все еще стоял тот же роскошный кадиллак и тот же форд, и его обитатели опять покуривали на улице. Рядом же с ними примостился зеленый, судя по всему профессорский, «жигуленок».

От изучения транспортных средств Петровича оторвал голос профессора, отдававшего распоряжения маляршам, а последние слова, что он тут никого не задерживает, относились явно к Петровичу. Но Петрович сделал вид, что не расслышал, любуясь пейзажем, окружающим обычный спальный район. Затем он почувствовал спиной, как профессор с тетушкой уходят, потом увидел, как они садятся в свою машину и уезжают. Убедившись, что зеленый «жигуленок» скрылся из виду, Петрович обернулся.

Глава 13

Женщины уже тащили из дивана слежавшегося там джигита, причем особенно старалась племянница, а Тамара махала Петровичу рукой, приглашая помочь. Наконец Саид обрел свободу, и Петрович вошел в комнату.

— Эти собаки еще там? — спросил Саид, указывая в сторону балкона.

Петрович кивнул.

— Э… — заскрипел зубами джигит, но, взглянув на женщин, не развил свою мысль.

— Что же делать? — растерянно спросила племянница Тамару.

Тамара думала недолго.

— Я считаю, что всем нам не мешало бы закусить, — сказала она.

Петрович опять обрадовался, на это раз, ее находчивости.

— Я сбегаю, — вызвался он.

Джигит же похлопал себя по бокам, достал из-за пазухи пухлый бумажник и молча протянул его телемастеру.

— А ты говорил, что у тебя денег нет, — заметил Петрович.

— Это — не деньги — это так, попить-покушать. Когда деньги есть, их в кармане не носят.

Петрович задумчиво поглядел в ведро, в котором все еще проклеивался джигитский пистолет, махнул рукой и пошел в магазин.

Когда он вернулся с пластиковыми авоськами, полными снеди, женщины уже привели себя в порядок и накрыли на кухне стол, воспользовавшись хозяйской посудой. Тамара снова очень порадовала Петровича и пергидрольными кудряшками, и, главное тем, что на коленях у Саида сидела не она, а ее племянница, которую, как уже выяснил Саид, зовут Лена.

Петрович так хорошо запомнил этот чудесный ужин, что пересказал мне под «рояль» все тосты неудачливого Саида, но вот тот решающий момент, когда они с Тамарой оказались временными владельцами профессорского дивана, Петрович вспомнить не мог.

На рассвете Саид, деликатным кашлем вызвал Петровича на кухню и попросил его посмотреть с балкона, на месте ли собаки? Собаки были на месте — их ноги торчали изо всех дверей форда.

Тогда Саид ошарашил Петровича невероятным по своим масштабам предложением.

— Слушай, я тут, а они там? Так?

— Так, — согласился Петрович.

— Пока они там — мне смерть?

— Смерть.

— Откуда они знают, что я здесь?

— Машина твоя внизу. Ты такую машину не бросишь

— Конечно, не брошу. Отдам.

— Кому?

— Тебе.

— Как?

— Так. Бери, ты — хороший человек. Ты — смелый человек. Ты уедешь, а собаки — за тобой. Пока разберутся — я уйду. Тебя убивать не будут, им тебя не заказывали.

— А как я ее тебе верну? — спросил честный Петрович.

— Совсем бери. Подарок! Саид подарков назад не берет — обижается и убивает. Сразу.

Саид протянул Петровичу ключи. И тогда, понимая, что это ключи от его неизбежной новой жизни, Петрович впервые произнес ставшую потом привычной фразу: