Три поросёнка и другие сказки - [16]

– Но достаточно полететь! – сказал Дрозд.

– Каким образом? – удивилась Фрэдэрика. – Я ведь не птица и не бабочка!

– Это очень просто: закрой один глаз!

– Зачем?

– Твои вопросы мне надоели, – рассердился Дрозд. – Один твой глаз говорит, что ты умеешь летать, а другой – что не умеешь. Закрой тот глаз, который говорит, что ты умеешь.

Фрэдэрика попробовала закрыть один глаз, но напрасно она при этом размахивала руками, ноги её оставались на земле.

– Ты видишь, Дрозд! У меня ничего не получается!

– Конечно, вижу! – ответил Дрозд. – И не получится, если ты будешь закрывать оба глаза. Закрой только левый, а правый оставь открытым.

Фрэдэрика послушалась Дрозда. Она закрыла левый глаз, правый широко открыла и замахала обеими руками, как крыльями. В то же мгновение она оторвалась от земли.

– Сюда, сюда! Ко мне на ветку! – позвал её Дрозд и подвинулся, чтобы дать девочке место. – Как видишь, это совсем не трудно. Стоит только очень захотеть…

Дома шла большая уборка. Мокрой тряпке, новому венику, половой щётке и старому пылесосу хватало работы. Мама выжала тряпку в ведро с водой и посмотрела на Фрэдэрику.

– Фрэдэрика! Почему ты закрываешь один глаз? – спросила она.

– Чтобы быть весёлой.

– Странная идея. Кто дал тебе такой совет?

– Дрозд.

– Какой Дрозд?

– Одноглазый.

– Любопытно, – пожала плечами мама. – Впрочем, если Дрозд так сказал… Но разве это тебе не мешает?

– Нисколечко, мамуля!

И тут Фрэдэрика наткнулась на свёрнутый ковёр, который она не заметила из-за своего закрытого глаза. Она упала и опрокинула ведро с водой.

– Не плачь! – сказала мама. – Но на всякий случай советую тебе закрывать один глаз только при встречах с Одноглазым Дроздом.

С самого утра Фрэдэрика не слышала пения своего друга и забеспокоилась. Не улетел ли он? Не забыл ли про неё?

После обеда она выбежала в сад и ещё раз обошла все деревья. Дрозда нигде не было ни видно, ни слышно.

«Может быть, он перелетел к соседям?» – подумала Фрэдэрика, но ни Жанина, ни Моника, ни Роже, ни Филипп, никто из её друзей не видел и не слышал Дрозда. В полном отчаянии Фрэдэрика стала громко звать:

– Одноглазый Дрозд! Где ты? Где ты?

– Я здесь, что нужно тебе от меня? – послышался неожиданно откуда-то сверху недовольный голос.

Фрэдэрика подняла голову и увидела своего одноглазого друга. Он сидел на самом краю крыши и исступлённо тряс головой.

– Что с тобой? – участливо спросила Фрэдэрика. – Я с утра тебя ищу. Что случилось?

Дрозд ещё сильнее затряс головой.

– Ветер загнал целый камень в мой единственный глаз! Теперь он закрыт, и я был вынужден открыть другой, чтобы, летая, не разбить себе голову о деревья. И вдруг я увидел, как всё противно и уродливо! Ах я несчастный!

– Эх ты, дурачок! – сказала Фрэдэрика. – Спустись ко мне, и я вылечу тебя.

Дрозд, ахая и охая, спустился с крыши.

– Дай мне пёрышко! – попросила Фрэдэрика.

– Возьми его сама! – проворчал Дрозд.

Фрэдэрика вытянула из дроздиного хвоста маленькое пёрышко.

– Открой засорённый глаз! – сказала она.

Дрозд неохотно приоткрыл глаз. Большая слеза выкатилась из него прямо на руку Фрэдэрики.

– Как неприятно! – воскликнул Дрозд. – Как неприятно!

– Потерпи! – сказала Фрэдэрика и нежно провела пёрышком по гладкой поверхности чёрного блестящего глаза.

– Ну вот! – сказала Фрэдэрика. – Это всего-навсего маленькая песчинка! Но в глазу она казалась огромным камнем. Я освободила тебя от него! – И Фрэдэрика весело рассмеялась.

Дрозд клюнул Фрэдэрику в руку, взлетел на ближайшую ветку вишнёвого дерева и начал клевать вишни. Он был опять счастлив.

– Как хороша жизнь! Я опять могу радоваться и петь! Мой глаз опять открыт для всего прекрасного! – запел он.

– Ты бы мог меня поблагодарить! – крикнула Фрэдэрика. – Вместо этого ты клюнул меня в палец и сделал мне больно!

– Закрой свой плохой глаз, и все пройдёт! – весело ответил Дрозд.

– Вчера ночью я слушала Соловья! – сказала Фрэдэрика.

– Ночью надо спать, – сказал Дрозд.

– Я проснулась и уже не могла заснуть. А он пел.

– Почему ты думаешь, что это пел Соловей? – спросил Дрозд.

– Мама тоже проснулась, и она сказала: «Послушай, как поёт Соловей!»

– Он пел лучше меня? – как бы между прочим спросил Дрозд.

– Нет, – ответила Фрэдэрика, – но иначе. Когда ты свистишь, у меня появляется желание смеяться, прыгать и кувыркаться в траве. Это так весело. Но когда он пел, мне хотелось прижаться к маме. Не знаю почему, но нам обеим было почему-то грустно.

– Как глупо пением наводить грусть на окружающих! – воскликнул Дрозд.

– А сам Соловей грустный? Ты его знаешь? – спросила Фрэдэрика.

– Конечно, грустный! – сказал Дрозд. – Не по-настоящему грустный, нет! Но у него всегда глаза на мокром месте. Он это называет меланхолией. Впрочем, он не всегда был такой.

– Расскажи, каким он был? – попросила Фрэдэрика.

– Когда-то, давным-давно, Соловей был прелестной серой птичкой с голосом не больше воробьиного. Он не умел ни петь, ни свистеть, как мы – птицы-певцы. Однажды мой дедушка стал подтрунивать над дедушкой Соловья, потому что тот умел только кое-как чирикать. «Если б я захотел, – рассердился дедушка Соловей, – то я бы пел так же хорошо, как ты». – «Попробуй!» – посоветовал ему мой дедушка. Дедушка Соловей стал следить за дедушкой Дроздом и заметил: тот каждое утро глотает солнечные лучи. Соловей решил сделать то же самое, и в один прекрасный день, когда Солнце пекло особенно сильно, он широко раскрыл свой клюв и выпил столько солнечных лучей, что сжёг себе горло и больше не мог не только чирикать, но вовсе потерял голос.