Три плута - [6]
Последние слова более всего убедили Смирнина, и он сказал уже уступчивее:
— Понятно, какой же вам расчет меня в петлю втравливать да самому со мною в уголовное дело впутываться?
— То-то и есть! Вы, стало быть, соглашаетесь? Давно бы так!
— Рискну, попробую! — Смирнин встал из-за чайного стола, прошелся по столовой и потом, остановившись в другом конце комнаты, сказал: — Уж очень тяжело мне живется! Никакого просвета нет! Запутался я в мелких долгах и выхода не вижу. Помилуйте! Сегодня вот при выдаче жалованья вместо восьмидесяти четырех рублей, причитающихся мне по штату, получил всего двадцать шесть, из которых около четырех в ресторане сейчас проел. Хоть домой не показывайся! Пойдут опять скандалы, истории с хозяйкой, придется на другую квартиру бежать, задаток сунуть да снова обманом тянуть со дня на день все ту же отвратительную лямку. До чего мне все это опротивело, вы себе и представить не можете!
— Не скажите! Отлично могу, — и, точно в доказательство последних слов, Мустафетов достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и, вынув в него сторублевый кредитный билет, с улыбкою на устах сказал: — Очень даже ясно могу представить себе особую неприятность вашего положения и в доказательство своего сочувствия к вам прошу принять от меня сей портретец императрицы Екатерины Великой.
— Помилуйте, Назар Назарович…
— Нет, уж со мною не стесняйтесь; я если даю, так берите. Имейте в виду, что я тогда только даю такие суммы, когда вполне уверен в успехе дела. В этом я ручаюсь, а в вас отныне верю, как в себя.
— В таком случае принимаю и сердечно благодарю! — ответил Иван Павлович, просияв от радости, и, немного помолчав и подумав, спросил: — Так вы советуете мне завтра же без дальнейших размышлений доставить вам выписку из книги и чистый квитанционный бланк?
Он так произнес теперь этот вопрос, что Мустафетов сразу распознал в тоне его голоса как бы повторение обещания, только что данного пред тем, и, тоже встав, протянул руку:
— Считаю дело между нами решенным. А теперь поезжайте, развлекайтесь; если хотите, кутите даже, но пока слегка, и помните, что вы на рубеже новой жизни. Через неделю подобные сотенные бумажки будут вам уже нипочем. А мне теперь надо еще кое-чем подзаняться. Жду вас завтра, вскоре после пяти, прямо из банка, ко мне обедать.
Они расстались, по-видимому весьма довольные друг другом.
Мустафетов, входя в свой роскошный кабинет, думал: «Давно слежу за тобой, голубчик! И ведь как верно разгадал тебя: ленив, глуп, прожорлив, бесхарактерен; стало быть, на все способен, кроме упорного труда, а такого именно в данном случае и нужно».
Но вдруг его взоры перестали скользить с предмета на предмет и остановились на портрете молодой женщины или девушки, висевшем над письменным столом.
Это был портрет Ольги Николаевны, относительно которой он дал исключительные приказания своему швейцару, когда вернулся к себе со Смирниным из ресторана. Он подумал немного, взглянул на часы и позвонил. Немедленно явился слуга и остановился на пороге кабинета.
— Сбегай к Роману Егоровичу, — приказал ему Мустафетов, — и попроси его немедленно ко мне по важному делу. Да еще раз подтверди внизу и скажи кухарке Домне, чтобы решительно никого, кроме Ольги Николаевны, ни в каком случае ко мне не допускали.
— А если Романа Егоровича дома не будет, как позволите там у них сказать? — осведомился слуга на всякий случай.
— Я знаю, что он дома. Ступай!
III
ТРЕТИЙ ПЛУТ
В ожидании того, за кем он послал слугу, Мустафетов продолжал жадными глазами впиваться в портрет Ольги Николаевны. Он мысленно дополнял фотографию, и постепенно пред ним все ярче, нагляднее, почти до осязаемости обрисовывался образ стройной, видной и красивой девушки.
Сам Назар Назарович уже несколько лет продолжал давать себе сорок первый год, хотя был много старше. На людях он довольно удачно подбадривался и предпочитал показываться при вечернем освещении, нежели днем, так как яркое солнце чересчур явно выдавало сомнительность цвета его черных волос, усов и бороды. Одевался же он всегда безукоризненно и держался в обществе с высоко поднятой головой. Но в одиночестве, в стороне от каких-либо наблюдений, он уже часто сознавал себя стареющим и по временам начинал ошущать упадок перерасходованных сил. Впрочем, и было же им пожито!
Устал он в особенности за последний год, с момента увлечения Ольгой Николаевной.
Эту девушку — продукт современной избалованности и полнейшей беспринципности — Мустафетов ревновал со всею страстью своей крайне безнравственной натуры, опасающейся измены, вероятно, вследствие все приближавшейся старости. Он мог целыми днями мечтать об обладании ею, хотя полной близости между ними еще не существовало.
На сей раз эти мечты были прерваны в сладчайшие минуты их течения приходом посетителя. Это был Роман Егорович Рогов.
— А, пришел! — радостно обратился к нему Мустафетов. — Вот и отлично! Садись и слушай!
Рогову было тоже уже лет за сорок пять. Среднего роста, с поредевшими волосами на макушке, но с густой бородой и юркими глазами, он производил впечатление энергичного и весьма живого человека. Голос у него был несколько резкий, речь скорая и манеры торопливые, нервные. Он сел в указанное кресло, а Назар Назарович принял свою любимую позу, полулежа на огромном диване, и беседа началась.
Роман «Ловкачи» повествует о похождениях двух приятелей, пытающихся осуществить тщательно разработанный план обогащения ценою «невинного» обмана. Но неожиданные просчеты разрушили мечты двух проходимцев о безбедном существовании за границей, и они предметами перед лицом закона… Подобные же стремления к легкой наживе и сладкой жизни приводят мелкого банковского служащего из романа «Три плута» в компанию отпетых мошенников. Он становится соучастником преступления и из скучного, однообразного бытия канцелярской среды оказывается в водовороте остросюжетных событий, разворачивающихся на страницах романа.
Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.
«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа «Казнь» (1902) происходит в начале века. В провинциальном российском городе — сенсация: убит крупный банкир, делец. Перед читателем проходит череда подозреваемых, многие из которых были врагами убитого. События в романе развиваются так, что одно преступление, как по цепочке, тянет за собой другое. Но нетерпеливого читателя в конце романа ждет необычная развязка. Заглавный роман и рассказы, не связанные сюжетно, тем не менее объединяет общее для них действующее лицо — это талантливый и бесхитростный сыщик Патмосов Алексей Романович, который мастерски расследует невероятно запутанные дела.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.