Три мушкетера. Том первый - [4]

 -- Эй, милостивый государь, воскликнулъ онъ,-- вы, который прячетесь за этимъ ставнемъ! Да, вы. Скажите-ка, надъ чѣмъ вы смѣетесь, и мы посмѣемся вмѣстѣ!

 Господинъ, къ которому онъ обратился, медленно перевелъ глаза съ лошади на всадника, точно ему нужно было нѣкоторое время, чтобы понять, что эти странныя слова были обращены къ нему; затѣмъ, когда онъ не могъ уже болѣе въ томъ сомнѣваться, брови его слегка сдвинулись, и послѣ довольно длинной паузы съ ироніей и заносчивостью, не поддающимися описанію, онъ отвѣтилъ д'Артаньяну:

 -- Я не говорю съ вами, милостивый государь!

 -- Но я говорю съ вами, я!-- вскричалъ молодой человѣкъ, раздраженный этой смѣсью наглости и хорошихъ манеръ, приличія и высокомѣрія.

 Незнакомецъ поглядѣлъ на него еще съ минуту съ своей легкой усмѣшкой и, удалившись отъ окна, медленно вышелъ изъ гостиницы, чтобы стать въ двухъ шагахъ отъ д'Артаньяна, какъ разъ противъ его лошади. Его спокойный видъ и насмѣшливое выраженіе лица удвоили веселость тѣхъ, съ которыми онъ разговаривалъ и которые остались у открытаго окна.

 Д'Артаньянъ, увидѣвъ, что онъ приблизился, вынулъ на цѣлый футъ свою шпагу изъ ноженъ.

 -- Въ самомъ дѣлѣ, эта лошадь цвѣта лютика, или скорѣе она была такою въ своей молодости,-- продолжалъ незнакомецъ, возобновивъ начатыя имъ наблюденія и обращаясь къ своимъ слушателямъ, бывшимъ у окна, повидимому, нисколько не замѣчая раздражительности д'Артаньяна, который, однако, гордо стоялъ какъ разъ между ними,-- это очень извѣстный цвѣтъ въ ботаникѣ, но до сихъ поръ очень рѣдко встрѣчаемый у лошадей.

 -- Надъ лошадью смѣется тотъ, кто не посмѣлъ бы смѣяться надъ ея владѣльцемъ! вскричалъ взбѣшенный послѣдователь Тревиля.

 -- Я смѣюсь не часто, милостивый государь, возразилъ незнакомецъ,-- что можете вы и сами замѣтить по выраженію моего лица, но тѣмъ не менѣе я очень стою за сохраненіе за мной привилегіи смѣяться тогда, когда мнѣ этого хочется.

 -- А я, вскричалъ д'Артаньянъ,-- не хочу, чтобы смѣялись тогда, когда мнѣ это не нравится!

 -- Въ самомъ дѣлѣ, милостивый государь? продолжалъ незнакомецъ, болѣе спокойный, чѣмъ когда либо,-- ну, что же! это вполнѣ справедливо -- и, повернувшись на каблукахъ, онъ хотѣлъ вернуться въ гостиницу черезъ главную дверь, подлѣ которой д'Артаньянъ, еще подъѣзжая къ гостиницѣ, замѣтилъ совершенно осѣдланную лошадь.

 Но д'Артаньянъ былъ не такого характера, чтобы отпустить безнаказанно человѣка, имѣвшаго дерзость посмѣяться надъ нимъ. Онъ выдернулъ свою шпагу совсѣмъ изъ ноженъ и пустился въ погоню съ крикомъ:

 -- Вернитесь, вернитесь же, господинъ насмѣшникъ, не то я ударю васъ сзади!

 -- Ударить меня?! сказалъ незнакомецъ, сдѣлавъ быстрый поворотъ на каблукахъ и бросивъ на молодого человѣка взглядъ, въ которомъ было столько же удивленія, сколько и презрѣнія.-- Полноте, полноте, любезный, вы съ ума сошли!

 Затѣмъ вполголоса, какъ бы говоря съ самимъ собой:

 -- Досадно, продолжалъ онъ:-- какая находка для его величества, который всюду ищетъ храбрыхъ молодцовъ, чтобы завербовать въ свои мушкетеры.

 Едва успѣлъ онъ это проговорить, какъ д'Артаньянъ нанесъ ему такой бѣшеный ударъ концомъ шпаги, что если бы ему не удалось сдѣлать быстрый скачокъ назадъ, вѣроятно его шутка была бы на этотъ разъ послѣднею. Незнакомецъ, увидя, что дѣло перешло границы шутки, вынулъ свою шпагу, сдѣлалъ поклонъ своему противнику и важно принялъ оборонительное положеніе. Но въ эту самую минуту двое изъ его слушателей, вмѣстѣ съ хозяиномъ гостиницы, набросились на д'Артаньяна и стали наносить ему сильные удары палкой, лопатой и щипцами. Это нападеніе дало такой быстрый и противоположный оборотъ борьбѣ, что противникъ д'Артаньяна, въ то время, какъ послѣдній повернулся, чтобы стать лицомъ подъ градъ ударовъ, съ прежнимъ спокойствіемъ вложилъ свою шпагу въ ножны и изъ дѣйствующаго лица, которымъ ему не удалось сдѣлаться, превратился въ зрителя сраженія,-- роль, которую онъ исполнилъ съ своимъ обычнымъ безстрастіемъ, однакоже ворча про себя:

 -- Чортъ побери этихъ гасконцевъ! Посадите его на его оранжевую лошадь, и пусть онъ убирается!

 -- Но не прежде, чѣмъ я тебя убью, трусъ! кричалъ д'Артаньянъ, не отступая ни одного шага назадъ и по возможности удачно обороняясь отъ своихъ трехъ противниковъ, которые осыпали его ударами.

 -- Опять новое хвастовство! ворчалъ дворянинъ.-- Клянусь честью, эти гасконцы неисправимы! Продолжайте же танецъ, такъ какъ онъ этого непремѣнно желаетъ! Когда онъ устанетъ, то скажетъ, что съ него довольно.

 Но незнакомецъ еще не зналъ, съ какого рода упрямцемъ онъ имѣлъ дѣло: д'Артаньянъ не былъ изъ породы тѣхъ людей, которые когда-либо просятъ пощады. Итакъ, бой продолжался еще нѣсколько секундъ; наконецъ д'Артаньянъ, истощивъ свои силы, вы пустилъ изъ рукъ шпагу, сломанную на-двое ударомъ. Почти въ то же самое время другой ударъ, который разсѣкъ ему лобъ, сбилъ его съ ногъ, всего окровавленнаго и почти безъ чувствъ.

 Именно въ эту самую минуту со всѣхъ сторонъ сбѣжался народъ на мѣсто побоища. Хозяинъ гостиницы опасаясь скандала, съ помощью своихъ слугъ, унесъ раненаго въ свою кухню, гдѣ ему была оказана нѣкоторая помощь. Что же касается до дворянина, онъ вернулся на свое прежнее мѣсто у окна и съ выраженіемъ нѣкотораго нетерпѣнія посматривалъ на всю эту толпу, присутствіе которой, казалось, видимо досаждало ему.