Три мили до Марлейбоуна - [2]

Да, это был ее дядя Верной, но в то же время он был и незнакомцем. Он оказался ростом ниже, чем она помнила, широкий воротник куртки выглядел помятым; выпирающий из-под жилета живот, скучные глаза, под которыми наплыли темные мешки.

Но прошло мгновение, и она, смеясь, бросилась в его объятия, а большие дядины руки нежно похлопывали ее по спине. На его глаза навернулись слезы.

- О моя малышка, - почти пропел он, - в какое печальное время нам выпало встретиться вновь, моя маленькая Мэри.

Часом позже, на веранде, дядя Верной с жадностью поглощал вторую порцию яичницы с ветчиной. Он говорил не останавливаясь, размахивая вилкой, с его уст срывались самые экзотические географические названия.

- Бомбей, - произносил он, - Гонконг, Париж, Гинза в Токио, Лондон. Мои старые ноги заносили меня, пожалуй, в большее число мест, чем любого морского капитана!

- Где вы были, дядя, в последний раз?

- В Европе, моя дорогая, на старом континенте. Но так случилось, что я оказался в Нью-Йорке, когда узнал об этой печальной новости. Теперь я хочу поговорить с моим агентом в отношении моей работы снова здесь в театре.

- Что вы имеете в виду, дядя? Вы возвращаетесь назад, в Америку?

Он усмехнулся и намазал маслом очередной гренок.

- Даже мы, старые призраки, время от времени возвращаемся в родные места. Я знал, что Бродвей никогда не сможет существовать без нас, танцоров и певцов эстрады.

- Это было бы чудесно! Мы бы могли чаще видеться. Вам что, необходимо возвратиться в Нью-Йорк в ближайшее время?

- Нет, это дело требует времени. Мой агент обещал позвонить мне, как только будет что-то конкретное. Так что тебе придется потерпеть в течение некоторого времени своего старого дядю.

- Как угодно долго, как вы этого сами хотите, - со счастливым взором проговорила Мэри. - И чем дольше, тем лучше.

Софи, стоявшая в дверном проеме, сложила руки на груди и всем своим видом показывала, что ее это не касается. В последующие дни она превратилась в кошку, терпеливо поджидающую около норки первого неосторожного шага мышки. Но дядя Вернон оказался опытной старой мышью, и в течение двух недель его поведение было идеальным для гостя дома. Если он и устроил для себя излишне комфортабельную жизнь, ел больше, чем этого требовал нормальный аппетит, занимал всегда самые лучшие кресла, никаких реальных оснований для выражения неудовольствия не было. Поэтому Софи продолжала ждать.

Мистер Богаш был первым, кто вывел мышку из темноты на свет. Вечером того дня, когда адвокат появился в доме, дядя Вер-нон был в городе. Ему не понадобилось много времени, чтобы распознать гостеприимство ближайшей в округе таверны, называвшейся "Рыба-меч".

Пока мистер Богаш занимался делами, которые его привели в дом Мэри, он ни разу не упомянул имени дяди Вернона. А он привез на подпись многочисленные документы, наполненные юридическими терминами, абсолютно не понятными для Мэри. Затем, деликатно подняв с блюдца чашку предложенного ему кофе, мистер Богаш произнес:

- Кстати, этот ваш дядя...

- Я хотела сама спросить вас об этом, - сказала Мэри. - Конечно, в завещании отца о нем не упоминается, так как мы все думали, что он умер.

- Нет, - ответил адвокат, - ваш отец знал, что брат жив. Простонапросто завещанием не предусматривается для него никакого наследства, и, следовательно, у него нет прав требовать чего-либо. Это так, чтобы вы знали, на всякий случай, и не слушали, чего бы вам ни говорили.

- А что мне говорили?

- Я просто подумал, что, возможно, дядя с вами разговаривал.

- Нет, ни слова. С чего вы взяли? Богаш проглотил слюну:

- Хорошо. Он приходил ко мне.

- Дядя Верной?

- Да. Он пришел ко мне в контору вчера после полудня, чтобы навести справки в отношении имущества. Я ему сказал то же самое, что сейчас вам.

- Я знала, что так произойдет! - торжествующе произнесла Софи. Это единственная причина, ради которой он вернулся сюда: посмотреть, что бы он мог получить себе.

- Я не верю этому. - Мэри перевела испуганный взгляд на адвоката. Это неправда, не так ли?

- Я бы так не сказал. Хотя, когда я сообщил мистеру Сомерсету условия завещания вашего отца, он заметил, что это как раз то, что он ожидал, и считает эти условия справедливыми.

- Вот видите, - сказала Мэри, несколько успокаиваясь. Однако после ухода адвоката разговор продолжился.

- Нет, я ничего не вижу, - заявила Софи. - Я не могу доверять этому вашему дяде, Мэри. У меня голова начинает болеть, когда он находится рядом со мной.

- Софи, пожалуйста!

- Он обращается со мной как со служанкой. То, что вы никогда себе не позволяли. Он хитрый старик... Мэри набросилась на экономку:

- Ты просто ревнуешь меня к нему, Софи, не правда ли?

- Мэри!

- Пожалуйста, не говори так больше о нем, я тебя очень прошу, Софи.

Она с шумом покинула комнату, оставив экономку в сильном изумлении.

К тому дню, когда пришло письмо, дядя Верной гостил в доме племянницы уже три недели.

- Вот оно, наконец, малышка! - приплясывая от удовольствия, размахивал конвертом дядя Верной. - Из старенького маленького НьюЙорка, от агента.

- Так это действительно правда? Вы возвращаетесь назад, на Бродвей?