Три льва - [52]

— Здесь ли пан Кмитич? — спросила женщина на русском. Почти без акцента.

— Так! Тут ваш пан! — ответил за Кмитича Самойло. Тут же вниз упала веревка, с завязанными в узлы палками — почти веревочная лестница.

— Поднимайтесь, пан Кмитич! Быстро! — женщина говорила чисто на литвинском диалекте русского языка, но все-таки с едва заметным турецким акцентом. Все это показалось Кмитичу более чем странным и удивительным. Да и голос показался ему знакомым… Что, султан передумал? Нет, тут что-то было не так.

— Куда? — спросил Кмитич, не вставая с земли.

— Быстрее, пан Кмитич. Вам надо бежать из города этой же ночью! — женщина явно волновалась.

— Вы предлагаете мне бежать?

— Так, пан, а то ваше дело плохо. Или служба султану, или голову долой! — голос звучал явно знакомо. Хотя как он мог раньше слышать этот голос турчанки, пусть и хорошо говорившей на литвинско-русинском языке?

— А баба-то, похоже, наша! — прошептал кто-то из казаков.

— Но я один никуда не пойду, — возразил Кмитич, — если и бежать, то вместе с моими товарищами. Это решено!

Голова и голени женщины на мгновение исчезли. Затем она вновь появилась, и вниз полетел клинок с пиловидным лезвием. Кмитич схватил этот не то кухонный для раздела мяса, не то боевой тесак, с секунду с удивлением смотрел, вспоминая сон, и тут же принялся быстро разрубать и резать колодки своих сокамерников. Колодки поддавались быстро — дерево отсырело и было мягким. Казаки и Янка с Мустафой, явно пораженные неожиданной развязкой, тем не менее, лишних вопросов не задавали. Даже болтливый Самойло умолк, но быстро освобождался от колодок и помогал освободиться другим… Все быстро, без лишних слов стали подниматься вверх по веревке. Ослабшего Мустафу Кмитич тащил на своем плече — несчастный парень так ослаб, что едва мог держаться за веревку. Его тощее тело показалось Кмитичу легким как пух… Они выбрались из ямы. Здесь наверху находилась женщина и какой-то молодой мужчина, судя по женственной внешности — евнух. Никакой охраны, вообще никого! Кмитича сие немало удивило.

— Вы кто? — спросил он женщину. — Я вас раньше знал? Кажется, знал!

— Так, Самуль, знал, — женщина скинула чадру… Кмитич вздрогнул… Это была Елена! Ее не просто было узнать, но Кмитич узнал бы ее из миллиона лиц! Она явно изменилась, стала вроде бы и красивей, и даже, кажется, моложе, и какой-то вообще немножко другой, более холодной, с другим взглядом, с иными жестами…

— Боже, — Кмитич схватил ее за плечи, — я же искал тебя не один год! И нашел… Здесь! Как так? Ты в турецком плену?

— Я не в плену, Самуль, — грустно улыбнулась Елена, — уже не в плену. Я… я любимая жена нашего султана, мать будущего султана Порты.

Кмитич не мог в эти слова поверить. Он пожирал глазами знакомое, но уже далекое лицо любимой некогда Елены.

— Но как? Как, Елена?

— Меня раненой без сознания и с полной потерей памяти захватили татары в какой-то деревне. Память не возвращалась ко мне долго. Я даже не помнила своего имени. Помнила лишь твое, Самуль. Цепляясь за тебя и за воспоминания о тебе, я постепенно кусок за куском восстановила всю память…

Елена тревожно оглянулась.

— Вам надо бежать немедля, — приказным тоном сказала она, — тебя, если не согласишься на предложение султана, точно убьют. А ты ведь не согласишься. Сейчас предоставляется единственный шанс сбежать. Мне с трудом, но удалось отослать охрану и нанять лодку. Вас хватятся только к пяти или шести часам утра. К этому времени вы должны быть уже далеко, в Мраморном море. Лодка внизу у канала. Саид вас проведет. Быстро! Да сохранит тебя… — Елена хотела сказать «Аллах», но произнесла:

— Господь…

Кмитич поцеловал ее в губы, поцеловал в последний и в первый раз после почти десяти лет разлуки. Он даже ощутил, как ее тело в его ладонях ослабло, словно растаяв, словно Елена собиралась отдаться его телу всецело. По ее плечам — и Кмитич это почувствовал своими пальцами — пробежала легкая дрожь… Елена вздохнула, закрыв глаза, припав лицом к его плечу. Сейчас это была та же самая Елена, та же самая, что и тогда, в 1662-м, когда они среди ржи и васильков любили друг друга прямо посреди поля, посреди лета, посреди войны, посреди всей вселенной… Та же самая, что и летом 1654-го, когда они вот точно так же стояли, испуганно прижавшись друг к другу во время солнечного затмения в Смоленске… Смоленск… Первые ощущения от прикосновения Елены к его телу… Кмитич словно вновь оказался там, на мурах древнего города, обнимая крепкими руками семнадцатилетнюю девушку, жрицу любви, будущую командира отряда повстанцев, будущую жену турецкого султана…

— Все! — Елена тут же оттолкнулась от Кмитича руками. — Время, Самуль, время. Беги!..

Саид вел беглецов какими-то узкими переходами, лестницами, то вверх, то вниз, словно в лабиринте. Наконец-то они выскочили к причалу. В свете луны на воде качалась длинная лодка с двумя веслами. Они впрыгнули в нее, поблагодарили Саида и оттолкнулись от берега… Странно, но охрана, иногда мелькавшая у воды, почему-то никак не реагировала на беглецов, либо принимая их за своих, либо… «Елены работа. Может, заворожила нас?» — думал Кмитич, вспоминая, как ведьмой называли Елену литвинские партизаны… В голове оршанского полковника стоял вихрь от неожиданной встречи. Елена… Главная жена султана… Что-то невероятное и невообразимое… Может, это все показалось?..