Три льва - [43]

«Значит, из всего высшего состава погиб один лишь Юрий Володыевский! — опустил лист Кмитич. — Он один, потому как вскочил на коня, чтобы предупредить остальных, и получил осколок в затылок…»

«И Боноллиус тоже спасся, — думал с облегчением Кмитич, — в принципе, и не удивительно, ведь я его толкнул на землю, и во время второго взрыва он не стоял, как я, а лежал». Почему-то, несмотря на то, что именно Боноллиус заварил всю эту кашу, из-за которой Кмитич теперь сидит в не особо желанных, пусть и почетных гостях, из-за которой погиб Володыевский и еще сотня человек, оршанский полковник зла на него не держал. Да, Боноллиус поступил дурно, но не подло. Пан инженер всегда отличался таковой мальчишеской прямолинейностью и честностью и своим поступком, в принципе, себе самому нисколько не изменил. Так, прав был Боноллиус: зря клялись и молились не уступать врагу. Верно, не Боноллиус тянул за язык старосту произносить святую клятву перед алтарем… Клятву нарушили. И вот пан инженер сделал то, что считал предельно честным перед Богом — выполнить клятву или умереть. Наивное рыцарство? Да. Но это Боноллиус.

Кмитич поднял голову, вспомнив наконец-то про султана и ожидавшего в полупоклоне слугу. Отдал список, еще раз поблагодарив терпеливо ожидавшего рядом человека.

— А вот тут, пан Кмитич, — мило улыбнувшись, продолжил султан Мехмед, — начинается самое неприятное для вас. Кто-то сказал, что это вы могли поджечь арсенал. Бездоказательно? Да. Но был в вашей биографии случай, когда вы, в самом деле, взорвали себя и свой гарнизон во время осады казаками замка в вашем городе, что называется Минск-Литовский. Чудесным образом вы тогда выжили, пан Кмитич. Вероятно, что вы повторили свой подвиг? И вновь вам повезло выжить? Может, прав был в свое время Иван Хованский, называвший вас дьяволом, а?

— Невероятно. Это лишь ваши догадки, — усмехнулся Кмитич, — да, я взрывал замок в Менске, но взрывал по общему согласию и взрывал вместе со штурмовавшими здание казаками, будь они неладны. Здесь же все не так. Я, напротив, первым узнал, что горит арсенал и стал кричать Володыевскому и Потоцкому, чтобы уводили людей. Володыевский успел предупредить остальных, вскочив на лошадь, но… Это стоило самому ему жизни, как видите.

— Все верно, — отвечал султан, — но почему именно вы первым стали кричать, чтобы люди уходили? Вы вначале подожгли арсенал, а потом у вас проснулась совесть? Так? — глаза Мехмеда сузились. Ему казалось, он ловит хитрого литвина в капкан.

— В чем смысл поджигать порох, а потом кричать, чтобы все спасались? — Кмитич начинал нервничать. — Я… я просто узнал первым, что горит арсенал, от солдата, который оттуда вернулся.

Кмитич решил ни при каких условиях не выдавать врагу Боноллиуса. Пусть Боноллиус уже недосягаем для турок, все равно, Кмитич его имени не скажет даже под пытками.

— Возможно и так, — султан, кажется, колебался.

— Хотя какое это имеет значение? — вопрошал Кмитич. — Ведь урон понесли не вы!

— Ошибаетесь. Каменец — это уже мой город. И это мой город понес урон… А как вы считаете, полковник Кмитич, что подумают о вас ваши товарищи, если, скажем, узнают, что именно вы взорвали замок и убили тем самым уважаемого подольского князя Юрия Володыевского? Вас будут судить?

— Чтобы меня начали судить, вначале нужно доказать, что я это сделал. Пока что вы говорите о предположениях. Слухи и не более. И только из-за того, что я однажды взрывал себя? Обвинение не складывается.

— Это легко сделать, — улыбнулся Мехмед, — к примеру, среди турок, русин, евреев найдутся такие, которые смогут легко найти свидетеля, и тот подтвердит, что вы собирались взорвать замок, тогда что? Вы не боитесь вернуться к своим?

— Нет, — мотнул головой Кмитич, с трудом понимая, куда клонит султан.

— А я бы на вашем месте остерегся. Ведь так, скорее всего, они там и думают многие, а?

— О, нет, великий султан! — чуть ли не засмеялся Кмитич. — Ибо я легко найду людей, которые были со мной все время и которые подтвердят, что я никуда не ходил, ничего не поджигал, а вернулся в замок по чистой случайности в самый последний момент, когда арсенал уже горел. Забыл забрать у пана Потоцкого очень важный для меня документ — дедовскую грамоту. Так и не забрал!

Теперь Кмитич, кажется, сообразил, что султан пробует шантажировать его, Кмитича. Правда, повод какой-то гниловатый, притянутый за уши. Но шантаж налицо. Что же задумал султан?

ГЛАВА 14 Дела домашние

Пока турки осаждали Каменец, коронный гетман Ян Собесский успешно громил по всему Подолью турецких союзников — крымских татар. В отличие от своего шурина Михала, который вместе с Потоцким оставлял туркам грозную крепость Каменец, Собесскому было чем похвастаться… Даже после захвата Каменца-Подольского турками Собесский не воевал с султаном, а добивал уже трижды разгромленные им же татарские чамбулы… Увы, хода войны «блестящие» победы коронного гетмана не изменили. Не в победах над татарами, а в победах турок над русинами решался ход той трудной для Речи Посполитой войны… Каменец отходил Османской империи, отходил и Жванец, отходила еще одна знаменитая русская крепость — Хотин, где пятьдесят лет назад турки были славно разгромлены… Отходило почти все Подолье!