Три короткие истории из жизни сыщиков - [60]

Так значит, это и был Уилл Симмонс. Что ж, если по лицу судить о характере, – что в девяти случаях из десяти себя не оправдывает, – то доверие мистера Нейлора-Брента было более чем заслуженным. Строгие правильные черты с плотно сжатыми губами указывали на человека, который никогда не подведет друга и никогда не простит врага. Молодой Уилсон подошел и тоже остановился рядом с Кликом, глядя на тело. Внезапно его сотрясла крупная дрожь, и он закрыл глаза.

Голос мистера Брента нарушил тишину, так часто воцаряющуюся в присутствии смерти.

– Я так полагаю, джентльмены, – тихо произнес он, – что я могу вернуться к себе в кабинет. У меня нынче много важных дел, так что с вашего позволения я удалюсь. Видите ли, банк скоро закрывается, и мне необходимо решить ряд серьезных проблем. Уилсон, останьтесь здесь, с этими джентльменами, и окажите им любую посильную помощь. Проведите их по банку, если они этого пожелают. К работе можете сегодня не возвращаться. С любыми вопросами обращайтесь ко мне, без колебаний.

– Благодарю вас, мистер Брент. Мы будем иметь это в виду, – Клик церемонно поклонился, провожая взглядом управляющего, – но, вне всякого сомнения, мистер Уилсон сможет оказать нам всю необходимую помощь. Прежде всего мы осмотрим тело и сообщим вам о результатах.

Фигура мистера Брента скрылась за дверью, и Клик, мистер Нарком и молодой Уилсон остались наедине с мертвецом.

Клик опустился на колени перед неподвижным телом и тщательно его осмотрел. Самому пристальному изучению подверглись стиснутые руки, но комментировать это он не стал, а лишь несколько раз молча перевел взгляд с этих рук на фигуру молодого кассира, который дрожа стоял рядом с ним.

– Гм, конвульсии, – наконец тихо пробормотал он, и мистер Нарком выжидательно всмотрелся в его лицо. – Должно быть, его отравили аконитом… но каким образом?

Он снова замолчал, устремив мысли в это русло. Если бы мысли можно было видеть, то они показали бы следующее: конвульсии – корчи – мучения – веревка.

Внезапно он обернулся к Уилсону. Его лицо являло собой маску, скрывающую его эмоции.

– Послушайте, мистер Уилсон, – сурово произнес он. – Я хочу, чтобы вы сообщили мне истинную правду. Раз вы имеете дело с полицией, это будет самым мудрым решением, знаете ли. Вы абсолютно уверены, что Симмонс ничего не сказал о причине смерти? Какими были его последние обращенные к вам слова?

– Я умолял его сказать мне, кто с ним это сделал, – дрожащим голосом ответил Уилсон, – но все, что он смог произнести, было: «Веревка… осторожно, веревка… страшная веревка… страшная веревка». А затем он умер. Но вокруг не было никакой веревки, мистер Хедланд, и я и представить себе не могу, о чем говорил мой дорогой старый друг. И даже думать о том, что он умер… умер…

Его голос сорвался, и он умолк. Тогда снова заговорил Клик:

– И вы ничего не видели и не слышали?

– Ну… трудно сказать. Был какой-то звук… еле слышный шепот, шелестящий и высокий… похожий на тихий протяжный вздох. Я подумал, что он мне почудился, и прислушался, но больше ничего не уловил. После этого я бросился к сейфу и…

– Почему вы это сделали?

– Потому что за обедом он мне рассказал о банкнотах и заставил меня пообещать, что я никому о них не скажу, и я испугался, что кто-то их украл.

– Возможно ли, чтобы кто-то подслушал ваш разговор? Где вы обедали?

– В «Розе и короне». – Голос Уилсона снова задрожал, как будто воспоминания об этом происшествии снова повергли его в ужас. – Мы с Симмонсом часто обедали вместе. За нашим столом больше никого не было, да и вообще бар был практически пуст. Неподалеку сидел только старый Рамаджи, темнокожий парень, который держит в городе индийскую лавку. Он тут старожил, но до сих пор почти не понимает английский. Да и вообще, большую часть времени он так накачан опиумом, что, даже если и слышал наш разговор, все равно ничего бы не понял. В тот день он явно не воспринимал окружающее, потому что мой… мой друг Симмонс, я хотел сказать, это отметил.

– Понятно! – Несколько мгновений Клик задумчиво поглаживал подбородок. Затем он втянул носом воздух и небрежно заметил: – Вы все еще любите сладости, верно, мистер Уилсон? Мятные леденцы или анисовое драже, а?

Мистер Нарком от изумления буквально выпучил глаза, а молодой Уилсон залился гневным румянцем.

– Я не такой уж болван, чтобы увлекаться конфетами, – быстро ответил он. – Если я не курю, я уж точно не расхаживаю, посасывая леденцы, подобно маленькому ребенку. Я и в детстве их не любил, и даже не помню, когда я в последний раз пробовал что-то подобное. Почему вы спрашиваете?

– Да так, просто. Это все мои причуды.

Тем не менее Клик продолжал принюхиваться, а затем вдруг с взволнованным возгласом опустился на четвереньки и начал изучать каменный пол.

– Этого не может быть… и все же… и все же я должен быть прав, – тихо пробормотал он, наконец поднимаясь на ноги. – Он сказал «страшная веревка», верно? «Страшная веревка».

Внезапно он направился к сейфу и наклонился, пристально разглядывая ручку и дверцы. В этот момент в хранилище снова вошел мистер Брент. Клик резко развернулся на каблуках и любезно улыбнулся управляющему.