Три изысканных детектива - [43]

— Нет, — коротко ответил молодой человек.

— Да что с вами, Шарль? У вас такой кислый вид, будто вы постились несколько дней.

— Я сейчас разбираю путевые заметки месье дю Уссуа. И постоянно думаю о нем… Не могу примириться с тем, что его больше нет. Мадам Габриэль, Люси вернула вам перевод статьи из «Вокруг света»?

— Милый Шарль, вы прекрасно знаете, что Люси уехала ухаживать за своей захворавшей тетушкой. Я вам об этом говорила, не притворяйтесь.

— Я подумал, что она, быть может, оставила вам статью…

— Послушайте, Шарль, сейчас не самый подходящий момент!

Алексис Уоллере сурово посмотрел на Дорселя, но тот не опустил глаз.

В гостиной повисло неловкое молчание. Виктор спросил, показывая на фотографии:

— Это вы снимали? Отличная работа.

— Нет, это фотографировал Антуан. На Яве, за несколько недель до ужасного извержения вулкана.

— Кракатау? — уточнил Кэндзи.

— Вы там тоже были, месье?

— Нет, в 1883-м я был в Европе. Но новость о катастрофе меня потрясла. Я отлично знаю Зондские острова, у меня там много друзей.

— Сама не понимаю, как мы пережили этот кошмар. Ужасные воспоминания никогда не изгладятся из моей памяти, — прошептала Габриэль дю Уссуа.

— А где были вы? — спросил Виктор.

— Мы жили недалеко от резиденции генерал-губернатора Голландской Ост-Индии, [86]в Буитензорге. Это рядом с Батавией. Антуан изучал поведение орангутангов, и мы собирались на Борнео. Все началось в одно из воскресений августа. После полудня до нас донесся слабый грохот, будто отдаленные раскаты грома. Мы решили, что надвигается гроза, да и воздух сделался горячим и влажным. Чуть погодя мы увидели вдалеке алое пламя. Взрывы становились все сильнее и к пяти часам достигли апогея. Извержение длилось всю ночь. Если бы я не видела все это своими глазами, ни за что бы не поверила, что гора, которая находится в сотне километров, может, сотрясаясь, вызвать дрожь земли так далеко от себя. В семь утра раздался грохот такой силы, что в доме попадали лампы, а окна и двери захлопали. Затем внезапно наступила оглушительная тишина, небо потемнело. Тучи пепла, исторгнутые Кракатау, окутали все непроницаемой пеленой. К девяти небо стало совсем черным, словно окно дома, в котором потушили свет. Той ночью погибли тридцать тысяч человек.

Виктор, не отрывая взгляда от губ Габриэль дю Уссуа, вспоминал фантастические истории, которые Кэндзи рассказывал ему, когда он был ребенком: «В голубых горах Явы живут летающие драконы. Когда встает жгучее солнце, они, словно огромные летучие мыши, кружат над древними крепостями, воздвигнутыми на склонах вулканов… Иногда драконы хватают человека и уносят. Так они унесли и принцессу Сурабайи…»

— Габриэль, позвольте мне удалиться? Я чувствую себя совсем разбитым, — произнес Шарль Дорсель.

Мадам дю Уссуа отпустила его.

— Простите его, месье, — обратилась она к гостям, — Шарль был крайне предан моему супругу и теперь в свободное время разбирает его бумаги.

— А мои усилия, Габриэль, для вас ничего не значат? — обиженно поинтересовался Алексис Уоллере. Он курил сигару, и голубоватый дымок окутал ореолом его голову. Кэндзи деликатно кашлянул и переменил позу.

— А что было дальше? — спросил Виктор.

— Часть острова Кракатау исчезла в глубинах океана. В результате извержения образовалась гигантская волна высотой тридцать шесть метров. Она обрушилась на восточное побережье Явы и смыла десятки деревень. Огромные волны возникли не только в Индийском океане, но и в Тихом, и в Атлантическом. Эти фотографии сделаны до катастрофы.

— Я знаю, — сказал Кэндзи, — я был там в 1860 году вместе с братом леди Пеббл. Остров тогда покрывали густые леса, такие роскошные, что мне казалось, будто я в раю. После катаклизма в разных странах по всему миру наблюдались странные явления. Помните, Виктор, в 1883-м, когда мы собирались открыть свой магазин, в Париже и других регионах Франции люди видели странное свечение. Думали, это пожары.

Кэндзи поднялся.

— Примите мои искренние соболезнования, мадам, и простите за неурочное вторжение — я всего лишь хотел познакомиться с вашим мужем и узнать, о какой услуге он просил меня.

— Быть может, ваша общая знакомая леди Пеббл подскажет вам, — заметил Алексис Уоллере. — Если что-то выясните, дайте нам знать.

— Непременно, — пообещал Кэндзи. — Спасибо, что приняли нас.

Нечасто Жозеф с такой яростью орудовал метелкой из перьев. От стопок книг поднимались сероватые облачка, щекотавшие ноздри Эфросиньи, и она раздраженно выговаривала сыну:

— Что с тобой, мальчик мой? Можно подумать, эта пыль — твой злейший враг! Мало того, у девчонки — кстати, где ее подобрали? — началась инфлюэнца… Между нами говоря, зря мадемуазель Айрис вызвала этого доктора Рейно: его хваленые лекарства — все равно что мертвому порка.

— Надо говорить: мертвому припарка, мама, — раздраженно поправил Жозеф.

— Неважно, суть-то одна. Так вот, для лечения инфлюэнцы есть только одно действенное средство.

— Сироп из улиток, что ли?

— Вовсе нет! «Куриное молоко». [87]

— Меня сейчас стошнит.

— Еще бы — размахивать метелкой с такой силой.

Жозеф сжал зубы, борясь с желанием накричать на мать. Господи, что ей здесь нужно? Сидит за прилавком уже полчаса, будто толстая курица, которая ревностно охраняет яйцо.