Три года революции и гражданской войны на Кубани - [29]

Вступление Покровского в исполнение обязанностей командующего было неудачным. Офицеры как раз из его отряда перепились. Отряд был обойден противником с тылу и с большими потерями едва выбрался из затруднительного положения, сделав глубокое отступление по направлению к Екатеринодару.

Покровский уже тогда приобрел славу жестокого человека. Он подобрал себе соответствующее штабное окружение.

Участились случаи бессудного убийства арестованных «при попытке бежать». О том, что происходило в помещениях для арестованных, ходили плохие слухи.

Из правительства деловой контакт с ним поддерживал председатель Быч и член правительства по военным делам полковник Успенский, которого атаман попросил не оставлять своего поста. У Покровского с последним установились натянутые отношения.

Глава XIV

Удручающе подействовала на всех смерть донского атамана А. М. Каледина.

Весть о ней пришла в Екатеринодар поздно вечером. Помню, большими хлопьями падал снег…

Круг замыкался вокруг нас. Все, что происходило за роковой чертой, обозначенной на карте фронтом, бралось под подозрение. Брались под подозрение и люди, приходившие оттуда. Этой участи не избежали пробравшиеся в Екатеринодар офицеры Корнилова.

Всем хотелось верить, что мы не одиноки. Что где-то есть еще какая-то сила, которая борется. Но где она? Почему не дает о себе ясных сведений?

Помню заседания правительства, когда все члены его – военные и гражданские, казаки и иногородние, – изучали карту Кубани и Дона и высчитывали сроки, когда мог бы Корнилов появиться на расстоянии, достижимом для нас. Определяемые сроки проходили. А свежих вестей не поступало. Возникшая надежда терялась.

Сидение в эти последние дни в обложенном со всех сторон Екатеринодаре в одном отношении было замечательным.

На всем огромном пространстве Российской земли здесь был единственный пункт, где держалась власть, которая могла гордиться званием преемственно законной народной власти, – ибо она вела свою преемственность от

того Войскового правительства, которое через комиссара Временного правительства было признано всероссийским Временным правительством законнопреемственным от былой государственной власти

Фактически же существование этой власти с ее особым укладом было подобно жизни на крохотном острове, заброшенном в океан враждебной стихии.

Рада – кубанский парламент – все же продолжала действовать.

Правда, все чаще и чаще откладывались ее общие официальные заседания и члены ее предпочитали посидеть со своими на частных совещаниях, обсуждая слухи, новости и создавшееся положение. Иногда дело доходило до очень острых столкновений.

Однажды Бескровный, руководитель группы черноморцев украинской ориентации, выступил на частном совещании казачьей фракции с предложением оставить все надежды на Россию и теперь же направить энергию на искание связей с Украиной, которая, по их сведениям, сумела выйти из беды, очистилась от большевиков, избрав друзей в лице сильных немцев.

Предложение было слишком новым и слишком било по напряженным нервам.

Произошла тяжелая сцена межфракционной свары. Бескровный свое предложение снял. Но немного позже выяснилось, что делал он его по-своему не без основания. Каким-то образом до нашего Ведомства народного просвещения дошел позже один документ, адресованный «до катеринодарской низчей ремесленой школи» от министерства «Народной Освiти, Департаменту проф. освiти. Березня, 13 дня 1918 р. 1509. М. Киiв».

Содержание этого документа замечательно не по прямому своему смыслу, а по тому, в каком направлении работала мысль министров киевской Центральной рады. Оказывается, Екатеринодар они уже рассматривали как входящий в состав Украинской державы, и киевское министерство посылало сюда по своему ведомству циркулярное распоряжение. В данном случае дело шло об установлении ведомственного единства в отношении низших ремесленных школ и указывалось, куда надлежало обращаться при надобности, а «По закону 5 грудня (т. е. 5 декабря) Малой ради», – сообщалось в бумаге, – «во технички, комершйни, та профессии школи перейшли до министерства справ освитних»…

Осведомленность Бескровного о положении дел на Украине происходила, очевидно, из прямого источника.

Для полноты картины следует отметить две частные попытки организовать противобольшевистский фронт. Центром одной такой попытки была старинная большая черноморская станица Брюховецкая, центром другого – большая линейская станица Лабинская.

Центральной фигурой брюховецкого движения был К. Д. Бардиж со своими двумя сыновьями.

Уже в конце рождественских Святок Кондратий Лукич перестал посещать заседания Краевого правительства и отказался нести обязанности члена правительства по внутренним делам.

– «Без пшена каши не сварить», – так комментировал он создавшееся положение Краевого правительства без воинской силы.

Сам он решил собрать эту силу под флагом былых украинских «гайдамакш».

Собравшаяся в станице Брюховецкой местная «рада» из уполномоченных почти всех станиц Черноморья одобрила начинания Бардижа и призывала фронтовую молодежь идти в «гайдамаки». Войсковой атаман и правительство тоже дали согласие на создание отряда гайдамаков.