Три года на планете Марс - [19]

— А-а! да это, кажется, немцы! — воскликнул один из подошедших людей, стройный человек с белокурой бородой и голубыми глазами.

— Да, мы немцы! — ответил Штиллер из гондолы. — Пожалуйста, помогите нам прикрепить шар. Вот канат с якорем.

— С удовольствием! — ответил незнакомый господин. — Помогите ка вы там! укрепите хорошенько якорь! — Эти слова были обращены к стоящим вокруг темнокожим. Эти повиновались приказанию и вскоре исковерканный циклоном „Мировой Пловец“ стоял прочно укрепленный на якоре среди пальмоваго леса.

— Где же мы находимся? — спросил Пиллер через окно гондолы.

— На немецкой территории.

— С каких же пор кокосовыя пальмы растут в германской империи.

— С тех пор, как у нас есть колонии, — послышалось в ответ со взрывом смеха.

Вы на архипелаге Бисмарка, на острове Матупи.

— Ах, вот как! Значит, действительно в германских владениях! Вот это так счастье при всей неудачности нашего спуска, — засмеялся Бруммгубер.

— Вон из гондолы, друзья, вон из гондолы и, наконец, на твердую почву! — торопил остальных Штиллер.

Когда ученые вылезли, услужливый белокожий представился им под именем Севастьяна Шеуфелэ из Каннштата в Штутгарте, уже три года назначеннаго правительственным начальником округа на Матупи.

— Да и мы ведь тоже швабы, — со смехом ответил Штиллер. — Мы профессора Тюбингенскаго университета и в свое время поднялись из каннштатскаго парка на воздушном шаре. Повидимому, всюду на свете можно встретить швабов, Если вы когда-нибудь попадете на далекий Марс, вы и там даже встретите своего земляка.

Начальник округа посмотрел на говорившего с некоторым недоумением, так как совершенно не мог понять его слов.

— Вы прилетели на своем шаре из Каннштата?

— Не прямым путем; косвенно же — да; мы прибыли сюда прямым путем с Марса! Не приходилось ли вам когда-либо слышать об экспедиции на Марс? Конечно, прошло уже два и три четверти года с того дня, как мы поднялись из каннштатскаго парка.

— Ах, да! теперь я припоминаю, что когда-то читал об этом совершенно невероятном путешествии в Швабском Меркурии. И вы действительно эти семь швабов? Но я здесь вижу только шестерых, которые…

— Сын Земли и земляк наш, — прервал его Пиллер торжественным тоном, — вы неужели думаете, что шестеро почтенных швабских профессоров станут сообщать вам небылицы? Мы именно те семь швабов, которые отправились на Марс. Мы прожили там два года и вернулись в шестером только потому, что седьмой предпочел остаться там, наверху. О, человек, поверьте же, наконец; неужели я должен сейчас же представить вам вещественныя доказательства того, что мы действительно те, за кого себя выдаем? Кстати, мое имя — профессор Параклеус Пиллер.

— Нет, нет! — протестовал Шеуфелэ. — Извините меня, я верю вам на слово; я только совершенно растерялся, и мысли мои перепутались под впечатлением всего, что я от вас услышал.

— Ну, мы охотно окажем вам снисхождение под тем условием, что вы подкрепите нас, уже пол года не видевших горячаго супа, обедом и хорошим вином.

— Конечно! Непременно! С величайшим удовольствием. Пожалуйста, зайдите ко мне, господа!

— Хождение для нас несколько затруднительно. Наши ноги порядочно-таки отекли, — объяснил Штиллер начальнику округа, следуя с некоторым трудом за ним, в его расположенное по близости жилище. — Мы отправились с Марса 7-го марта. Сегодня, если я не ошибаюсь, 31-ое августа. Согласно с этим, мы пробыли в гондоле почти шесть месяцев. Долгое, томительное время!

— Как я рад тому, что вы опустились на землю именно тут, у нас!

— Ну, недоставало весьма немногаго, чтобы экспедиция наша погибла в последнюю минуту, и никто не узнал бы результатов нашего путешествия. Но пока довольно об этом! Мы, повидимому, уже дошли до места.

— Войдите в мой дом, который с настоящей минуты становится вашим, и позвольте мне первым приветствовать на немецкой почве вас, самых отважных путешественников, когда-либо живших на свете. Простите, что я только теперь произнес это приветствие. Ваше внезапное появление здесь заставило меня совершенно растеряться! — Шеуфелэ горячо пожал руку каждаго из профессоров и представил им остальных господ, смотревших с нескрываемым уважением и удивлением на гостей, буквально свалившихся к ним с неба.

Мировые путешественники прежде всего освободились от своих меховых одежд и охотно приняли предложение любезнаго начальника округа заменить тяжелое дорожное платье легкими, белыми тропическими костюмами, которые он приготовил для них в соседней комнате. Переодевание окончилось очень быстро, и вскоре ученые удобно расположились в больших плетеных креслах на прохладной веранде. На дворе лил дождь, и его плеск по крыше еще увеличивал чувство уютности и комфорта.

— Я сейчас же сообщу в Штутгарт по телеграфу о вашем прибытии, — объявил Шеуфелэ. — Какую огромную сенсацию вызовет это известие на нашей родине!

Путешественников устроили в домах разных служащих на Матупи, и вскоре они погрузились в глубокий спокойный сон.

В эту же ночь Шеуфелэ отправил уже упомянутую телеграмму в Штутгарт.

После того, как путешественники на следующее утро освежились купаньем в прозрачных водах бухты, из Штутгарта-Великаго пришла ответная телеграмма. Правительство и городской совет прислали первыя горячия приветствия из отечества и просили в то же время сообщить об участи Фромгерца, имя котораго не упоминалось в списке вернувшихся.