Три фута под килем - [31]

Говоря о Новинковском гидроузле, мы часто повторяли слово «будет». Тогда в его шлюзы и каналы еще не пришла вода. Строители ходили по дну будущих сооружений. Но, когда писались эти строки, газеты сообщили о событии, свидетелями которого нам, увы, быть не пришлось. Что это за событие? Весьма радостное для строителей и речников. И, если хотите, историческое. Вдумайтесь только в эти строки: «В 10 часов 30 минут 2 ноября 1963 года началось перекрытие реки Вытегры в створе Новинковского гидроузла. Тем самым прекратила существование Мариинская водная система, сооруженная свыше полутора столетий назад».

Значит, не стало больше Вытегры, которая спокойно текла с водораздельных высот к Онежскому озеру. Вместо этой труженицы-реки протянулась цепочка водохранилищ. Придется географам переделывать карты Вологодского края. Старой системе пришлось стать памятником самой себе. Ведь вода пошла по новому руслу.

Шестой бастион

К последнему шлюзу на северной лестнице Волго-Балта привели нас колышки. Те самые, что ставят строители для обозначения будущей трассы. От начального до самого крайнего прошагали сначала лесом, потом по кручам, а под конец — болотцем.

Нелегко было нам, привыкшим к зыбким, но в об-щем-то ровным водным путям. Пришлось шагать по бездорожью, через дикие, заросшие, заваленные валунами места. Уж бросить было решили это занятие — считать вехи, взбираться на холмы, вязнуть в песке или месить ногами грязи великие. Только упрямство вело вперед. Ведь нам сказали, что эти колышки — пунктирная линия будущего канала, подходящего к шестому шлюзу. И с трудом верилось, что будущим летом тут прольется глубоководный канал.

Вероятно, каждый на нашем месте имел бы право удивиться, попав на самое дно будущего шлюза — шестого по счету на Волго-Балте. Нас встретил напористый ритм стройки. Мы попали в атмосферу, чуждую праздности. Каждую секунду вокруг нас свершалось что-то новое. В стремительном трудовом потоке не было пауз. Огромный кран, «переросший» высоченную бетонную стену, двигался рядом с нами. Из кабины его, вознесенной к небу, девушка в белой косынке недвусмысленно показывала дерзкий кулачок нерасчетливому шоферу МАЗа — возчику бетонных монолитов. На фоне голубого неба, изрешеченного конструкциями, сварщики-верхолазы высекали ослепительные фейерверки. Огонь в небе. И огонь на земле. Можно подойти к огромному костру, в который рабочие подбрасывают строительный мусор. Будто завтра в шлюз придет вода и нужно приготовить ей чистое дно. Рядом с нами трое дюжих парней раскалывали пневмомолотками неподатливый камень. И эта оглушительная дробь патетически звучала, вливаясь в русло приподнятой строительной оратории.

Стройка не завод. На нее пропуск не нужен. Мы вошли сюда беспрепятственно. Нас приметили как гостей. Тут ведь каждый человек на виду. Старый рабочий у костра, где тлел строительный мусор, спросил:

— Ищите кого, что ли?

— Да. Старшего бы нам найти.

— Прораба? Так вон у машин с шоферами. Самый приметный он у нас.

И верно, нельзя не приметить этого человека: высок, плотен, смугл от загара. И совсем молод. Познакомившись со старшим прорабом Петром Пироговским, спросили его:

— Мы стали считать, рабочие скольких специальностей трудятся на стройке шлюза, да сбились. Подскажите.

Не задумываясь, Петр начал перечислять:

— Крановщики, экскаваторщики, бульдозеристы, шоферы, трактористы, газорезчики, плотники, электросварщики, бетонщики, опалубщики, монтажники… И кажется, все, — не совсем уверенно закончил он.

— А люди какой специальности самые важные на стройке?

— Все.

— Так уж и все?

— Да вот взять хотя бы шоферов… Большое дело вершат — дно нам чистят.

Мы подошли к одной из машин, что ждала своей очереди стать под погрузку у экскаватора. От радиатора шло тепло, как от разгоряченного скачкой коня. Фары залеплены грязью. Номер едва различим. Дверца кабины открыта. Сиденье пусто. А у смотрового стекла алый треугольник флажка, на котором три слова: «Ударник коммунистического труда».

— Чья машина? — спрашиваем старшего прораба.

— Это из бригады Владимира Александровича Лущака. Одна у нас бригада с красными треугольниками. А кто водитель? Не скажу, правда.

Через несколько минут к МАЗу подршел невысокий парень в кепочке, с живым лицом и синими-пресиними глазами. Вскочил на подножку.

Один из нас попросился к водителю в кабину. Разве не интересно сделать рейс-другой с одним из лучших водителей стройки? Мы, правда, не были знакомы с бригадиром Лущаком, но старший прораб с большим уважением произнес его имя. Наверное, не зря. А этот парень из его бригады. И его машина ходит под флагом, авторитет которого не поставишь под сомнение. Стоит, пожалуй, посидеть рядом с этим симпатичным шофером из бригады Лущака. В конце концов много пришлось плавать на катере. Почему бы теперь не поездить на машине.

МАЗ взревел, будто пробуя крепость голоса. Подъехал к земляному холму, на котором стоял экскаватор. Тот зачерпнул грунт трехкубовой пригоршней и опустил ее в кузов. МАЗ вздрогнул, будто человек, взваливший на спину куль зерна, и плавно покатил за пределы котлована.

Только после этого удалось познакомиться одному из экипажа «Горизонта» с хозяином машины. Его звали Александром — Александром Ениным. На просьбу рассказать о себе он ответил так: