Три, два, один... ноль - [4]

На следующий день, спокойно сидя за письменным столом, я работал. Услышав жуткий визг тормозов, оцепенел. Шум движения на улице стих. Сначала раздались несколько нетерпеливых сигналов клаксонов, какие-то голоса, но потом воцарилась тишина. В нашем офисе только окна кабинета Картера выходили на улицу, потому мы гурьбой ринулись туда, чтобы выяснить, что там снаружи произошло. Самого Картера на месте не было: он не так давно вышел в город.

Чью-то машину полностью занесло на тротуар. С десяток человек пытались с большой осторожностью спихнуть её на проезжую часть улицы. Не было видно никаких повреждений, но что-то, похожее на масло, медленно стекало к канализационному люку. И в этот момент все разом увидели под машиной тело человека. Его руки, ноги, голова перемешались в каком-то невообразимом месиве.

Цвет его костюма был нам до странности знаком.

Через пару минут сообщили, что это был Картер.

В тот вечер я вырвал и уничтожил те страницы дневника, на которых была описана история с Рэнкином. Было ли все это случайным совпадением или все-таки я своим недвусмысленно выраженным пожеланием был причастен к его гибели, так же как к смерти Картера? Чушь какая-то! Трудно было даже вообразить, что существовала какая-либо связь между моими дневниковыми записями и этими двумя несчастными случаями. Ведь следы карандаша на бумаге — не более чем простые извилистые графитовые линии, которые произвольно облекают в материальную форму мысли, бродящие только в моем разуме.

В этот момент подумалось о том, что все сомнения можно рассеять самым элементарным способом.

Я закрыл дверь на ключ, перевернул страницу дневника и начал подбирать подходящий для эксперимента объект. На столике прямо передо мной лежала вечерняя газета. В статье на первой полосе сообщалось, что молодому парню, который за убийство старухи был приговорен к смерти, высшую меру наказания заменили на пожизненное заключение. С фотографии на меня смотрел какой-то неотесанный индивид, вне сомнения лишенный всякой совести, и к тому же явно опасный тип.

И тогда я написал: «…Фрэнк Тэйлор умер на следующий день в тюрьме Пентосвиля».

Последовавший за смертью Тэйлора грандиозный скандал едва не привел к отставке министра внутренних дел и шефа полиции. В течение последующих дней газеты нещадно хлестали всех подряд, но в конце концов выяснилось, что Тэйлора до смерти забили тюремщики. Вскоре были опубликованы выводы специальной комиссии, которая занималась расследованием этого случая. Я очень внимательно изучил их, придирчиво исследовал все представленные доказательства, стараясь найти хоть какое-то объяснение таинственной и пагубной сверхъестественной связи, существовавшей между моими дневниковыми записями и реальными смертями, которые неотвратимо следовали за ними на другой же день.

Впрочем, как я и опасался, в этих отчетах не содержалось даже и намека на какое-нибудь объяснение.

Я, как всегда, каждый день продолжал спокойно ходить на работу, копаться в изрядно надоевших бумажках и, конечно же, беспрекословно подчинялся всем указаниям Якобсона. Но мысли витали далеко, в поисках природы и смысла неожиданно обретенного поразительного могущества.

Несмотря ни на что, сомнения все же продолжали одолевать меня, и я решил провести последний опыт. Для того, чтобы прояснить все до конца, а также раз и навсегда исключить любую возможность случайного совпадения, я собрался описать следующее событие в малейших деталях.

Якобсон, пожалуй, был самой подходящей кандидатурой на роль подопытного кролика.

Снова уединившись в своей тщательно запертой квартире, я взялся за перо. От волнения у меня дрожали руки, и я боялся, что ручка выскользнет из пальцев и, обернувшись острием к груди, пронзит сердце.

«Якобсон покончил счеты с жизнью. Он вскрыл себе вены лезвием бритвы и умер в 14 часов 43 минуты. Его тело было найдено в мужском туалете на третьем этаже во второй кабинке слева от входа».

Я положил тетрадь в большой конверт, запечатал его и сунул в домашний сейф. Всю ночь меня мучила бессонница. В ушах постоянным эхом звучали написанные слова. Они же огненными буквами пылали перед глазами словно некие, доставленные прямиком из ада, драгоценные каменья.

После смерти Якобсона, которая произошла точь в точь по расписанному мною сценарию, все сотрудники отдела получили недельный отпуск. Администрация была вынуждена пойти на это для того, чтобы избежать всяческих нежелательных контактов персонала с чересчур любопытными журналистами, которые начали подозревать что-то неладное. Руководство выдвинуло предположение, что на решение Якобсона депрессивно повлияли трагические смерти Рэнкина и Картера. Всю неделю и не находил себе места, сгорая от нетерпения поскорее выйти на работу. Мое отношение к проблеме появившейся у меня власти над жизнью и смертью людей в значительной степени изменилось. К своему глубокому удовлетворению я убедился в полной реальности её существования, не выяснив, правда, откуда она появилась. Воспрянув духом, снова начал смотреть в будущее с уверенностью. Если уж мне так повезло и я получил такую силу, то без сомнения и ложной скромности её нужно было использовать на полную катушку.