Три дня - [7]

«А ведь он прав!» — согласился я. — «Под американским давлением срочно искали партнера по писсь процессу. И не нашли никого лучше, чем тунисского сидельца Арафата. Своими руками утвердили его и его людей у власти в Палестине. И сразу же половина его команды вернулась к старому, взявшись за оружие, а вторая половина, поумнее, оценила преимущества сидения на ответственных постах и принялась активно прикарманивать зарубежную помощь и брать взятки с местного населения. И вот мы опять здесь, и опять не на туристическом автобусе, а на БТРе.»

Вернувшись к стоянке, я наткнулся на командира роты.

— Ты то мне и нужен! — подозвал он меня. — Есть дело. Сможешь отвезти арестованного боевика на базу ШАБАКа?[3] Ну, ты знаешь, слева от КПП.

Я кивнул:

— Не проблема, прокатимся.

— Очень хорошо. А то у меня свободных людей нет, а его срочно требуют.

Я растолкал свой дремлющий в теньке экипаж:

— Вставайте, едем!

— Куда это еще? — подозрительно спросонья спросил водитель Рафи.

— Домой! — пошутил я. — Ну, почти, до КПП.

Обоих своих «бойцов» я послал привести арестованного. Они притащили средних лет араба, со связанными руками и повязкой на глазах. Мы принялись затаскивать его в БТР.

— Вы меня везете к врачу? — вдруг заявил он на хорошем иврите. — У меня больная спина, мне срочно нужен врач.

— Ага, к врачу, не переживай, — ответил я. Известный способ потянуть время. Кто-нибудь добренький, может быть, и повелся бы на это. Но не я.

Промчавшись по пустой дороге, мы через час были уже у КПП. За ним текла обычная мирная жизнь, как будто никакой войны и нет. Хотя нет, вон тусуется демонстрация нашей пятой колонны, со стандартными лозунгами в руках: «Мир — сейчас», «Нет военным преступлениям» и так далее. Так и хочется полоснуть из пулемета, ей-богу. Возле них ошивалась журналистка с лицом проженной бл. ди и крупной надписью на кокетливо надетом бронежилете: Би-Би-Си. Ну, естественно, за КПП ее не пускают, там закрытая военная зона. Журналистка хищно посмотрела на нас и что-то сказала своему оператору.

— Рафи, проезжай побыстрее, а то сейчас вцепится, — сказал я.

Водитель дал газ и мы вскоре оказались у цели. Сдав арестанта, зашли в армейскую лавочку, чтобы пополнить запас сигарет и прочей мелочи, по длинному списку, составленному ребятами из роты. Закончив с покупками, мы прошли мимо бетонного забора, вдоль которого сидели, в ожидании допроса, связанные боевики. Один из них курил, держа сигарету скованными руками. Кто-то из «добреньких» угостил, невзирая на однозначный запрет. Рафи на ходу выбил ногой сигарету из рук боевика, сказав ему что-то по арабски.

— Что ты ему сказал? — поинтересовался я.

— Что курить вредно.

Правильно, нечего расслабляться перед допросом.

Мы уже почти подошли к БТРу, когда неожиданно заработала сирена системы предупреждения о ракетном нападении. «Чего это вдруг? Откуда? Неужели боевики протащили в Шхем «Грады»? Или это, не дай бог, что-нибудь более глобальное?» — что-то это мне совсем не нравилось. Где у них тут бомбоубежища, мы понятия не имели, а счет времени мог идти на секунды. Поэтому мы с Рафи просто забежали в щель между нашим БТРом и стеной здания, около которого припарковались. Вообще-то, особой причины паниковать не было, у нас самая плотная пятиступенчатая ПРО в мире. От РЗСО защищала система «Железный Купол», от тактических ракет — «Праща Давида», а от баллистических — трехступенчатая система, состоявшая из низковысотных «Пэтриотов», средневысотных «Стрел 2 и 3» и подогнанных американцами к нашим берегам эсминцев с заатмосферной системой «Иджис». Пробить такую защиту было бы довольно проблематично. Немного успокоившись от таких мыслей, я увидел в небе шесть дымных следов. Судя по всему, это были противоракеты, стартовавшие в нескольких километрах от нас. Следы быстро тянулись к востоку. «Шесть сразу, значит это или «Железный Купол» или «Праща Давида». В любом случае, атакующие ракеты — не баллистические. Что уже радует.»

Рафи не удержался и высунул голову, провожая ракеты взглядом. И в тот же момент на его темных солнцезащитных очках появилось отражение второго солнца. Тени на стене стали неестественно четкими. Рафи, вскрикнув, схватился за глаза. Я лишь в ужасе вжался сильнее в стенку бронетранспортера, уже понимая, что ЭТО было. Многочисленные занятия по гражданской обороне, начиная еще с советской школы, не оставляли сомнений. В течении нескольких секунд случились еще две вспышки, судя по меньшей четкости теней, более удаленные. Сказать, что я был в шоке от происходящего — значит, не сказать ничего. Только билась мысль: «Доигрались в переговоры с Ираном! Спасибо чернож. мордому президенту. Нобелевский лауреат, мля, а бомбы теперь на нас падают! Что же теперь с нами будет?!!!» Примерно минуты через полторы-две до нас добралась ударная волна, которая, впрочем, вызвала лишь дребезжание стекол. Быстро произведя в уме расчет, я вычислил, что эпицентр первого взрыва был в 30–35 километрах к востоку от нас. То есть, почти на границе с Иорданией. Очень странно.

Поборов, наконец, страх, выглянул из-за БТРа. Ожидаемых ядерных грибов не было. На востоке алели три светящихся облака, почему-то на значительной высоте над землей. Еще страннее. Вряд ли взрывы на такой высоте могли нанести значительные повреждения. В чем же тогда смысл?