Три cтигмата Палмера Элдрича - [30]

Неосознанное пожелание Лео испытать эволюцию на собственной шкуре, испытать в самом отвратительном аспекте — вызвало к жизни это чудовище.

Челюсти щелкнули, открылись и запрыгали, точно перекусывая невидимую проволоку. Потом, плавая туда-сюда в жидкой хляби, они проквакали:

— Вот видите, мистер Балеро, она не проживет так долго. Вы просто об этом забыли. — А без сомнения, это был голос не Рони Фьюгет, а Моники. — Вы перекинули ее лет на сто, а она проживет семьдесят. И как вы пожелали, те тридцать лет, которые она должна была быть мертвой, она оставалась живой. И даже хуже…

Беззубая челюсть дернулась, и на него уставились черные провалы глаз. — Она продолжала изменяться, эволюционировать. Но не в жизни, а там, в земле. Череп запнулся, потом развалился на составные части. Части поплыли в стороны, и всякое подобие организации исчезло.

— Уведи нас отсюда, Лео! — взмолился Барни.

— Эй, Палмер, — крикнул Лео. Его голос сорвался и от страха казался детским. — Эй, слышишь? Я сдаюсь! По-настоящему.

Ковер под ногами Лео начал гнить, стал кочковатым, пророс, поднялся, ожил, превратился в зеленые волокна, и он увидел, что ковер становится травой. А потом стены и потолок опали, рассыпались в прах, и частицы этого праха тихо хлынули вниз, точно пепел. Над головой возникло голубое, холодное небо.

Сидя на траве с тросточкой на коленях и чемоданчиком доктором Смайлом рядом, Моника проговорила:

— Ты хочешь, чтобы мистер Майерсон остался? По-моему, нет. Я разрешила ему исчезнуть вместе с остатками созданных тобой декораций. Сойдет?

Она улыбнулась, глядя на Лео.

— О’кей, — придушенно согласился он.

Оглядевшись, он увидел только зеленую равнину. Даже прах от П.П.Лайотс — здания и населявших его людей — исчез. За исключением тонкого слоя, оставшегося на руках и одежде Лео. Инстинктивно он стряхнул и его.

— Из праха ты вышел, человек, в прах и вернешься, — проговорила Моника.

— Отлично, — сказал он громко. — Я готов. Нашла чем поразить. Пусть это нереально, ну и что из этого? Думаю, ты сделал свое дело, Элдрич. Ты можешь творить здесь все, что хочешь, а я ничего. Я только фантом.

Он почувствовал к Палмеру Элдричу лютую ненависть и решил: если он когда-нибудь все-таки выберется отсюда, если сможет от него убежать…

Он не успел додумать. Девочка пристально и холодно смотрела на Лео.

— У тебя даже не хватает слов. У тебя действительно их нет, потому что я не хочу тебе позволить… Я даже не хочу говорить, что сделаю, если ты продолжишь. Но ведь ты знаешь меня, не так ли?

— Так! — сказал Лео.

Он отошел на несколько шагов, достал носовой платок и отер пот с верхней губы и шеи, со впадины под яблочком, которую так трудно было брить по утрам. «Господи, — подумал он, — помоги мне! Прошу тебя! И если Ты не отвернешься и совершишь чудо, если Ты сможешь проникнуть в этот мир, я сделаю все, что Ты пожелаешь. Я ничего теперь не боюсь. Я просто здорово болен. Это убивает мое тело, даже если это только эктоплазменное, фантомного типа тело».

Предчувствие оправдалось. Он был болен. Его вырвало в траву. Через некоторое время — оно показалось ему очень долгим — он почувствовал себя лучше. Он смог повернуться и медленно потащился назад к сидевшему рядом с чемоданчиком ребенку.

— Давайте договоримся, — сказал спокойно ребенок. — Мы добиваемся только белковых контактов между моей компанией и вашей. Нам необходима ваша великолепная сеть спутников, ваша транспортная система межпланетных кораблей последней модели, и ваши бог знает какие обширные плантации на Венере. Мы хотим все. Мы будем выращивать лишайник там, где вы сейчас выращиваете Кей-Ди. Перевозить его на тех же кораблях, торговать с колонистами через тех же натасканных и опытных толкачей, рекламировать товар через профессионалов, подобных Алану и Карлотти Фэйн. Кей-Ди и Чу-Зет не станут конкурентами, потому что будет только один продукт — Чу-Зет. А вы объявите о своем уходе. Понимаете, Лео?

— Конечно. — Промолвил Лео. — Я слушал внимательно.

— Вы так и сделаете.

— О’кей, — сказал Лео. И бросился на ребенка.

Его руки сомкнулись вокруг ее шеи, и он сжал ее. Девочка сурово уставилась на него. Ее рот безмолвно скривился. Она даже не пыталась сопротивляться, царапаться или отталкиваться. Он продолжал сжимать, и так долго сжимал, что казалось, будто если его хватка станет крепче, то руки застынут на ее шее навсегда.

Когда он отступил, девочка была мертва. Ее тело осело, затем согнулось и покатилось на бок. Ни крови, ни следа борьбы. Только ее рот стал черным, иссеченным.

Лео задумался: «Ладно, а что делать дальше? Если он — она или что бы это ни было — умерла, стоит ли волноваться?»

Но нереальный мир вокруг оставался. Он думал, что мир этот исчезнет, когда уйдет ее — Элдрича — жизнь.

Он стоял как вкопанный, не двигаясь ни на дюйм, вдыхая запах воздуха, вслушиваясь в шелест ветра. Ничего не изменилось, за исключением того, что девочка умерла. Почему? Невероятно, но случилось что-то ужасное.

Наклонившись, он включил доктора Смайла.

— Объясни, — попросил он.

Доктор Смайл услужливо провозгласил:

— Здесь он мертв, мистер Балеро. Но в комнате на Луне…