Три башенки и бездонная пропасть - [3]

Тётушка смеялась до слёз, а потом, вытирая глаза, сказала:

- Конечно, я была влюблена, Ильзочка, детка, конечно была. И никто не виноват, что ничего не вышло, кроме меня самой. Я оказалась трусихой. Говорят, что под лежачий камень вода не течёт, не рискнёшь - не выиграешь... но сколько я видела тех, кто рискнул и проиграл! Твоя мама рискнула... конечно, у неё родилась ты, но это единственное хорошее, что с ней произошло. И она, и твой отец погибли, потому что не могли жить вне своего круга. Хорошо хоть тебя успели прислать. Вот результат их риска. А я не рискнула. Мне некого винить, Ильза, да и жалеть поздно. И не могу я жалеть, ведь у меня есть ты.

Она обхватывала своими мягкими ладошками мои щёки и целовала меня, и всякие мелочи вроде чужой сломанной жизни переставали иметь значение.

Теперь меня некому обнимать. Тётушка мегера не станет пачкать ручек, да и я не горю желанием обниматься с тем, кому эфемерные идеи об абсолютной чистоте и порядочности дороже живого человека.

- Мариус, пожалуйста, иди к себе и отдохни.

- Но в доме никого больше не осталось. Может, мне приготовить обед?

- Нет, - я постаралась говорить мягко. - Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, потому что скоро мы уезжаем, и вот тогда мне понадобиться вся твоя решимость. Вся твоя поддержка. Пока же отдыхай. Я позову тебя позже, когда приготовлю что-нибудь перекусить.

Он поклонился и ушёл. Как должно быть тяжело остаться вот так на старости лет никому не нужным. Хотя нет. мне он нужен!

Каждый уголок дома напоминал тётушку. Каждая салфетка, каждая акварель на стенах и каждый подсвечник. Всего касались её руки, всем любовались её глаза.

Но горевать не позволили насущные дела, которые сами собой не делаются. Я заказала билеты на дирижабль до Парквуда, карету от Парквуда до усадьбы виконтессы Амнисте, упаковала вещи. Несмотря на то, что самые роскошные платья пришлось продать и одежды осталось всего ничего, уложить её оказалось делом непростым. Потом я раздала соседям продукты, которые нельзя долго хранить, и получила в виде благодарности несколько кусков мясного пирога и пирога с капустой. Запаковала в корзину для пикника вместе с молоком и горячим чаем. В дороге голодать мы точно не будем, хотя, если Тифей поднажмёт, нам с Мариусом может ничего не достаться.

Кроме одежды и мелочей я забрала только один набросок карандашами, сделанный тётушкой. Мой портрет. На картине запечатлен момент, когда я резко обернулась, светлые локоны взлетели, серые глаза расширены от удивления, на губах улыбка. Ни одной идеальной черты в лице, но вместе они складываются в крайне приятное зрелище. Или просто тётушка меня такой видела. Особенно её восхищала ямочка на моей левой щеке.

- Ты прекрасна, Ильза, деточка. - Успокаивала она меня, когда я случайно услыхала на танцах, как кто-то сказал, что в моей внешности нет ну ни капли необычного, просто не за что зацепиться! Ни соли, ни перца, одна преснота! - В простоте нет недостатка, Ильза. Общество так любит изысканность, утончённость, высокопарность, что забывает о главном. Только доброе сердце может зажечь любую свечу, возродить то, что мертво, подарить вторую жизнь. Только простота жертвует безвозмездно и не думая. Всё остальное - прикрытие собственного недалёкого ума.

Последнюю ночь в доме, где прошла вся моя жизнь, я почти не спала. Прощалась в сотый раз. И с тётушкой, которая навсегда в моём сердце, и с городком, который тоже оставил во мне свой след. И с безоблачным детством, когда не нужно было о себе заботиться.

Я стала взрослой.

Глава 2. Новый дом

Особняк почтенной виконтессы Амнисте был таким огромным, что крыша уже показалась, а мы всё ехали и ехали, а самого здания всё не было и не было. Сводчатый красный шифер над белыми стенами, лужайка - травинка к травинке и аккуратные шары кустов, разбросанных в строжайшем порядке. Фонтан обложен мрамором и бьёт строго вверх. Ворота начищены до блеска.

- Какой огромный дом. - Мариус забыл о неудобствах долгого путешествия и с интересом смотрел в окно. - Прислуги в имении, вероятно, видимо-невидимо.

- Не сомневаюсь. И для тебя найдётся компания.

Он встревожено посмотрел на меня.

- Её милость действительно согласилась меня принять?

- Конечно, как ты можешь сомневаться!

На самом деле никого принимать она не соглашалась, когда тётушки не стало, нотариус отправил в соответствии с оставленным ею завещанием письмо, в котором содержалась просьба к виконтессе приютить племянницу. Про кота и престарелого слугу там, конечно, не упоминалось, но раскрывать правду было бы жестоко. Мариус и так чувствовал себя неловко, волновался, хотя и старался не подавать виду.

Экипаж объехал дом по широкой дугообразной дороге и подкатил к заднему входу. Даже тут крыльцо было из камня, такое скрипеть не будет никогда, ведь камень не плачет.

Слуг было много, все в новёхонькой форме с белоснежными нарукавниками и воротничками. Мариус в своём довольно приличном, но поношенном костюме выглядел на их фоне оборванцем. Да и я недалеко ушла - моё черное шерстяное платье было по меркам города давно вышедшим из моды. Зато тёплым.