Три башенки и бездонная пропасть - [16]

- У вас столько посуды!

- Да, мисс, это всё наследство прошлых поколений. Некоторым предметам более ста лет! Мы тщательно следим за их сохранностью, правда, не скажешь, что большая часть сервизов старше нас с вами? Даже если какой-нибудь предмет бьётся, а мы стараемся, чтобы таких неприятностей не случалось, в общем количестве этого незаметно.

- Наверное, вы очень осторожны, потому что вынуждены экономить на новых покупках?

- Да, хозяин не одобряет пустых трат и не переносит, когда покупают то, чего и так в достатке. А ещё больше он не любит, когда пропадает пища. Мы стараемся обходиться выдаваемыми мадам Флорой средствами и не заказывать больше продуктов, чем необходимо.

- Надеюсь, на вашем жаловании эта экономия никак не сказывается?

- О, мисс, нет. Ни в коем случае! Нам всегда выдают жалование с педантичной точностью, ни на день не задерживают! И открою небольшой секрет - оно тут даже больше, чем в других окружающих поместьях!

Причин не верить этому гордому заверению у меня не было. Итак, слугам аккуратно и сполна платили, так что работали они не по доброте душевной.

Какие-то средства у графа водились, понять бы ещё, какие и откуда. Это многое могло бы объяснить. С другой стороны, причина убийств - не деньги. Все погибшие были не знатного происхождения и никакого материального дохода их смерть графу принести не могла.

Выходит - личная неприязнь? Но чем одно глупое замечание девушки, притом служанки, может так оскорбить? Какое свойство должно быть в характере, если человек сознательно лишает жизни другого человека из-за мимолётной обиды?

Следовало больше узнать о нраве графа, однако не у слуг.

Всё время, пока я осматривала кухню, кухарка улыбалась белыми зубами и лучилась счастьем. Ни на минуту она не прекращала готовить, вокруг неё словно парили приправы, пучки зелени и овощи, перемещаясь с места на место и чуть ли не сами прыгали в миски и чистились.

- Я угощу вас королевским обедом! Вы не выйдете из стола, потому что не сможете подняться, пока не съедите всё! - не сдержалась она. И только воскликнув это, слегка покраснела и опустила глаза, поняв, что перегнула палку.

Слугам граф попускает всё. Не мне осуждать свободное общение, не той, что выросла в доме щедрой душой тётушки, но даже там имелись рамки. Что говорить про графа в его положении. Если бы на пороге замка появился кто-то другой и спутал хозяина с его собственным камергером, вышел бы ужасный скандал. Если бы с подобной фамильярностью кухарка заговорила, к примеру, с моей тётушкой виконтессой, сразу бы оказалась на улице.

- Спасибо, Лизетта, я с удовольствием попробую твои блюда. Хотя мне неведом голод, я соглашусь с мнением тех, кто считает, что приготовленная с душой пища всегда вкусней и полезней для организма, чем любая другая.

- Не извольте волноваться, вы не разочаруетесь!

Получив массу заверений, что отныне питаться я буду как в лучших аристократических домах, я отправила на Соколиную башню.

Граф до сих пор не вернулся.

Вход в башню располагался на нижнем этаже и сразу переходил в лестницу, закручивался спиралью, теряясь в высоте. С другой стены был чёрный ход на улицу - крепкая дверь, закрытая на замок. Ступеньки чистые, вытертые от времени. В башне было холодно, я поняла отчего, поднявшись чуть выше - в стенах имелись узкие открытые оконца, куда свободно проникал воздух.

Никакой дверцы на крышу не было, лестница просто перетекла в открытую круглую площадку довольно большого размера. Оказалось, в башне нет комнат или любых других помещений, только длинная лестница да три пустые внутренние площадки. Верхнюю, открытую площадку Соколиной башни огораживали каменные зубцы, стоявшие очень плотно, за ними ничего было не разглядеть.

Серое небо медленно и вязко смешивалось над головой, завывал ветер, и я неожиданно почувствовала опустошение и одиночество. Похожий ветер дул на кладбище во время похорон тётушки и казалось, последовал сюда вслед за мной.

Я послушалась предупреждения мадам Флоры и взяла с собой шаль, но этого было мало - мои юбки так трепало порывами ветра, что я бы не удивилась, если бы их порвало в клочья.

Однако я хотела видеть разлом.

Каждый шаг давался с трудом. Только высокие горы, закрывающие полнеба, позволили определиться с направлением. Глаза слезились, пришлось прищуриться. Каменные зубцы я практически нащупала, под пальцами осыпались крошки нанесённого ветром мусора.

В щель между зубцами, которая при приближении оказалась довольно большой, я увидела дикую долину, как брызгами покрытую низкими деревьями, которая под уклоном катилась вниз и упиралась в горы. Там, у гор, зелень прорезалась толстой чёрной ломаной линией провала. Неподалёку лежали живописные камни разных размеров.

Судя по всему, поверхность обрыва земляная, раз покрыта растениями, значит, пропасть образовалась не из-за камня и действительно могла осыпаться в любой момент. Граф правильно поступил, что запретил к ней приближаться.

В остальном пейзаж был потрясающе красивым! Яркие краски казались глубокими и насыщенными: травянисто-зелёный и

серебристо-серый на фоне гиацинтового неба. Я довольно скверно рисую, да и пейзажи предпочитаю более солнечные и мягкие, но внезапно эта суровая природа запросилась на полотно. Ветер приносил в себе всё больше соли с морского берега, и я поняла, что северный край рано или поздно проникнет в моё сердце и поселится там навсегда.