Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария - [12]

Совсем не общайся с мирянами, но и не подражай фарисею, который все делал напоказ. (9)

Первоначально общение с мирянами было делом одного только привратника. Со временем монастыри стали стараться оказывать посетителям особое гостеприимство, но при этом возникало множество недоразумений и трудностей, так как людей в монастыри приходило не меньше, чем сейчас. Мы знаем, что святой Феодосий в первую очередь построил гостиницу, а потом уже монастырь. К нему шли больные, бесноватые, слепые, глухонемые. Их было так много, что обитель не могла обслуживать их силами одного-двух человек, и даже сам святой Феодосий служил им. Однако монахи чувствовали, что, с одной стороны, они теряют своего игумена, а с другой — что сами впадают в суетность. В конце концов все же водворился мир: было устроено нечто вроде архондарика, где назначенные братья занимались приемом посетителей, будучи как бы заботливыми руками и сострадательным сердцем всего братства.

«Совсем не общайся с мирянами», потому что как вор опустошает твой дом, так и общение с ними опустошит твою душу, и ты наполнишься мирскими представлениями, в которых кроется причина всякого зла и греха.

Если, зная все это, мы чувствуем потребность в общении с мирянами, то почему бы нам не вступить в брак, не взять на себя общественные обязанности и не приобрести определенные права? Мы пришли в монастырь для того, чтобы стать ангелами! Ангел — это служитель, а не приятель. Когда мирянин приходит в монастырь, мы принимаем его и прислуживаем ему в архондарике. Но одно дело — служение, а другое — тесное дружеское общение. Служение принимает на себя соответствующий служитель. В общении же мы раскрываем свое сердце, что подрывает устои монашеской жизни. Мы не можем проводить время с мирскими людьми, если только нас не попросит об этом игумен или мы не возьмем на это благословение. Но не будем думать, что после такого общения мы возвратимся такими же, какими были. Невозможная вещь! Когда мимо проезжает машина и обдает тебя грязью, ты становишься весь черный. Так происходит и с душой, когда ты общаешься с миром. Поэтому необходимо, чтобы архондарик находился вне монастыря. Если это именно так и устроено, а мы все же вступаем в общение с мирскими людьми, то у нас нет никакого оправдания. Всякая попытка оправдаться означает, что мы не имеем расположения жить во Христе.

Связать себя пристрастными отношениями с кемлибо можно и мысленно, можно в сердце, по телефону, через переписку — однако все это чуждо истинному монаху. Если я хочу достичь святости, уподобиться святым отцам, то я не могу пренебречь этим правилом святого Антония Великого.

Если мы идем в архондарик несмотря на то, что никто из старших в монастыре нас туда не посылал, это равнозначно вкушению свиного мяса. Эти посетители, они твои друзья? Просто хорошие люди? Или плохие? Чужие они тебе? Или твои родственники? Родственников у нас нет, единственные наши родственники — это люди, близкие монастырю. Если кто-то сохраняет особое дружеское расположение к другому человеку и своем сердце, то он не может угождать Господу, ведь он обещал отречься от отца, матери, братьев, родственников — от всех. Монах не может испытывать к кому-то особую любовь, чувствовать себя кому-то обязанным или ответственным за того, кому когда-то помог. Все это мирские обычаи, которые не должны проникать в обитель. Свою любовь выражает монастырь, и он берет на себя все обязанности и ответственность перед кем бы то ни было. Другое дело, что монах может обратиться к соответствующему лицу в монастыре и получить разрешение пообщаться с посетителем, но при этом он должен следить за своим внутренним состоянием, испытывать свое сердце, потому что оценивать себя нужно не столько по внешним действиям, сколько по внутреннему состоянию.

Не позволяй женщине приблизиться к тебе и не допускай, чтобы нога ее ступила в твое жилище, потому что следом придет гнев. (10)

В тех краях, где жил преподобный Антоний Великий, не было таких мест, куда запрещалось входить противоположному полу. Там была пустыня, небольшие домики и монастыри, отчего и происходили столь часто случаи впадения монахов в блуд с мирскими женщинами или монахинь — с мужчинами, которые работали в окрестностях. Но женщина представляла собой большую опасность для мужчины, чем мужчина для женщины.

Если ты допустишь, чтобы женщина переступила порог твоей кельи, то «следом придет гнев» — за нею по пятам войдет страсть и приступит как к ней, так и к тебе. Гнев — это не кара Божия, но следствие отношений между мужчиной и женщиной. Девство — это не просто телесная чистота или чистота ума и сердца от помыслов, это также и чистота очей. Святой Антоний пытается помочь монаху понять, что нечистота может войти в его ум и сердце через зрение. Он имеет в виду не грех блуда, но само общение с женщиной, и говорит не столько о телесной чистоте, сколько о бесстрастии. Мы не должны допускать, чтобы ум наш скитался где-то, потому что так мы подвергаем себя опасности. Ведь женщине свойственна особенная эмоциональность, нежность и притягательность, отчего мужчина невольно испытывает к ней любовь и желание о ней заботиться. Тогда один становится пленником другого.