Тревожные будни - [15]

Ксенафонтов быстро перенес фамилию, имя, отчество и другие данные с лежавшей перед ним дактилоскопической карты вора-рецидивиста на карту с только что взятыми им отпечатками пальцев случайного человека и поставил ее в картотеку. Теперь можно было звонить Маршалку.

— Докладывает Ксенафонтов, — проговорил он в трубку. — Полнейшая неудача, Карл Петрович. В нашей картотеке нет ничего похожего.

— Вот черт! — выругался Маршалк. — Неужели какой-нибудь варяг забрался?

Так он и доложил в тот вечер Рогову и Розенталю, что в дактилоскопической картотеке идентичных оттисков не оказалось.

А в это самое время Ксенафонтов спешил в Марьину рощу. Там у своей любовницы должен был находиться тот, чью дактилоскопическую карту он только-что подменил.

Не доезжая до нужного дома с полквартала, Ксенафонтов отпустил извозчика, а сам отправился пешком. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он шмыгнул в калитку и постучал в окно.

— Кто там? — послышался женский голос.

— Открывай. Это я, Серж.

Молодая высокая женщина была одна.

— Где Котька? — спросил Ксенафонтов, снимая пальто и присаживаясь к столу, на котором уже поблескивал графинчик, поставленный догадливой хозяйкой.

— А кто ж его знает, — ответила та, наливая в рюмку водку. — Откушайте на здоровье.

Ксенафонтов не заставил просить себя дважды. Опорожнив рюмку и прицеливаясь вилкой в маринованный опенок, он снова спросил:

— Когда будет?

— И этого не сказал. Но ночевать, наверное, придет. Дождетесь его или как?

— Некогда мне здесь рассиживать, — беря наполненную хозяйкой рюмку, — ответил Ксенафонтов. — Передай ему, что был. Велел, мол, рвать когти. На последнем деле наследил. Я кое-что сделал, но пусть лучше уедет от греха подальше.

— Передам, — вздохнула женщина. — Самой небось передачки носить неохота.

— На этот раз не передачками пахнет, — сказал Ксенафонтов. — Сразу в расход пустят.

— О господи! — испугалась женщина. — Да что ж он такое натворил?

— Не все тебе знать, — поднялся Ксенафонтов. — Напомни Котьке, за ним должок будет. Отдаст, когда снова в Москву приедет. Пусть пока не спешит.

Когда подлог обнаружили, Ксенафонтова в Москве уже не было — он скрылся.

Кто они, Полежаевы?

В конце января 1918 года в один из ялтинских пансионатов вошел молодой мужчина с небольшим чемоданчиком в руках.

— Коммерсант Попов, Виктор Анатольевич, — представился он хозяину. — Что-то нервы пошаливают. Врачи рекомендовали поездку к морю, уединение. Смогу ли я получить у вас отдельную комнату?

Хозяин окинул клиента оценивающим взглядом. Одет в дорогой костюм. На пальцах — золотое кольцо и перстень...

Через несколько минут гость уже располагался в отдельном номере с видом на море.

Сменив сорочку, коммерсант вышел на набережную. В небольшом ресторанчике, куда он завернул, посетителей было немного. За столиком в углу сидела молодая блондинка и рассеянно помешивала в стакане ложечкой. Попов подсел ж ней, представился. Вскоре они уже пили шампанское и весело болтали.

Новая знакомая Виктора Анатольевича оказалась местной жительницей.

Вечером они гуляли по набережной, а на следующий день Зиночка пригласила Виктора Анатольевича к себе. В небольшом уютном домике Крапивиных Попову понравилось все. Не могла скрыть своей радости и мать Зиночки: новый знакомый дочери — человек самостоятельный, при деньгах. Дай-то бог...

Теперь Попов бывал у Крапивиных ежедневно. И ни разу не пришел с пустыми руками.

До отъезда в Москву оставалось всего пять дней, когда, проснувшись утром, Попов решил проверить свою наличность. Выяснилось, что бумажник основательно отощал и жить на широкую ногу уже не удастся. Поколебавшись какое-то мгновение, Попов взял бритву, надрезал отворот пиджака и достал завернутый в ватку камушек...

В тот же день в местную милицию зашел ювелир Ганс Мюллер. Разыскав нужного ему сотрудника, сказал:

— Это крупный бриллиант. Я уплатил за него немалую сумму. Он того стоит. Но я не забыл о вашей просьбе. Посмотрите на это чудо. Я купил его у московского коммерсанта Попова.

— Большое спасибо, Ганс Августович, — поблагодарил сотрудник милиции, рассматривая бриллиант. — Пошлем этот камушек нарочным в Москву. Что там скажут? Думаю, через недельку получим ответ. Вы сможете подождать?.. Вот и отлично. Пойдемте оформим сохранную расписку.

Ответ из Москвы пришел через восемь дней. Уголовно-розыскная милиция сообщала, что присланный бриллиант похищен из патриаршей ризницы, и просила задержать продавца.

Ни в пансионате, ни у Крапивиных Виктора Анатольевича не оказалось. Перепуганная мать Зиночки могла сказать лишь то, что в последний момент Попов изменил свое намерение и уехал с ее дочерью не в Москву, а куда-то на Кавказ. Московского адреса своего будущего зятя она тоже не знала.

Местом пребывания братьев Полежаевых интересовались не только сотрудники уголовно-розыскной милиции. В подвыпившей компании завсегдатаев трактира Кузнецова, что за Спасской заставой, Семион Бравый услышал разговор двух хорошо знакомых ему сбытчиков краденого.

— Митька мне сказывал, что мелочиться больше не хочет, — говорил своему соседу высокий плешивый старик в кумачовой рубахе и черной жилетке. — Мне бы, мол, такого найти, чтобы сразу все ему...