Тревожная вахта - [19]

В случае провалов начальство быстро улаживало дело, но неудачник попадал в разряд «слабых».

Йоганну Мерцу и Зигфриду Штумме поручили в течение одной ночи раздобыть две солдатские каски. Это было тем более нелегко, что солдаты большей частью ходили в пилотках. Лейтенант и фельдфебель набросились ночью на вооруженный патруль возле маленькой железнодорожной станции. Солдаты — юнцы последнего призыва — сопротивлялись неумело. Но Йоганну всё же заехали в живот сапогом, а Штумме царапнули штыком плечо. В лагерь лейтенант и фельдфебель вернулись с трофеями…

Адмирал Гельмут Гейе с гордостью говорил о своих подчиненных: «Бога они боятся, но больше ничего на свете!» Да, Йоганн Мерц мог подтвердить это. Впереди — смерть. Пути назад не было. Их познакомили с такими тайнами, что отчисленный из соединения человек не мог остаться живым. Он попадал в руки гестапо.

…Воспоминания Йоганна прервал Зигфрид. Он заворочался на кровати, выругался и сел, протирая глаза.

— Ты что? — спросил Мерц.

— Дай мне сигарету. Черт возьми, не могу спать спокойно. Вот уже целый месяц я не видел ни одной женщины. И каждую ночь один и тот же сон. Красавица с распущенными волосами. Я тянусь к ней, хочу обнять, но она превращается в этот дурацкий матрац, набитый пробкой.

— Да, старик, у тебя трудное положение, — засмеялся Мерц. — У тебя только один выход — надо съездить в бордель.

— Верно, Ганс, я попрошусь. Люди же мы наконец! Мне всё опротивело тут на Севере: и эти скалы, и темнота, и снежная пустыня. Когда только кончится всё это?

— Скоро, Зигфрид. Может быть, гораздо скорее, чем ты думаешь.

— Я не думаю. Я ни о чём не хочу думать, — буркнул фельдфебель и снова лег, повернувшись лицом к стене.

НАША ОШИБКА

Адъютант разыскал меня в столовой. Подошел к моему столику, сел напротив и сказал негромко:

— Товарищ капитан третьего ранга, вас вызывает адмирал.

— Сейчас?

— Немедленно.

Я быстро выпил стакан компоту и поспешил в раздевалку.

Мне привелось уже несколько раз беседовать с адмиралом. Вызывал он меня для консультаций, для доклада о ходе дела. Обычно время назначалось заранее. А сегодня вызов был столь неожиданным, что я заволновался. «Вероятно, случилось что-то важное», — сказал я себе.

Адмирал пожал мне руку, предложил сесть и указал на открытую пачку «Казбека». Я знаю — так он встречал всех, независимо от звания. Бывали, конечно, исключения для особо провинившихся, но редко. «Вежлив, как наш адмирал», — говорили на флоте.

Выглядел он моложаво. Движения быстры, резки. Говорил кратко. Чуть скошенный назад лоб казался очень большим от залысин. На макушке волосы всегда топорщились хохолком. Он часто привычным, автоматическим движением приглаживал хохолок, но волосы не хотели лежать и сразу же поднимались. Я думал, что такой хохолок адмиралу просто необходим: иначе он будет выглядеть слишком суровым.

В кабинете ярко горела электрическая лампочка. На столе блестела начищенная снарядная гильза с карандашами и ручками. Она заменяла письменный прибор.

— Ну вот, — сказал адмирал, едва я сел. — Установлена база этих самых головорезов, как, бишь, они себя называют? «Дьяволы», что ли?

— «Морские дьяволы».

— Ну, они самые. Устроились возле Харстада. С комфортом устроились. Сегодня мы усилили авиаразведку в том районе. Отмечены подводные лодки несколько необычной формы. Перед боевой рубкой и позади неё расположены какие-то сооружения. На снимках разобрать трудно. Похоже — какие-то надстройки.

— А размеры лодок?

— Стандартные.

— Товарищ адмирал, могу предположить только одно. Подводные лодки специально оборудованы для доставки; малых штурмовых судов в район атаки.

— Да, я тоже так думаю. Ну, эти «дьяволы» здесь, лодки здесь, — адмирал чуть заметно усмехнулся. — Значит, нападения надо ждать в самое ближайшее время.

— Мы давно уже ждём.

— И правильно. Однако ближайшие несколько суток будут самыми опасными. Всё говорит за то, что фашисты не хотят больше медлить. Отмечена активность их авиации. Разведывательные самолеты летают, как только всходит луна, прощупывают побережье и залив… Да и обстановка сейчас такая: откладывать они не могут.

Адмирал резко повернулся в своем вращающемся корабельном кресле, отдернул полог, скрывавший карту на стене.

— Глядите сюда. Немецкий фронт трещит и ломается. У нас на Севере мы разгромили недавно девятнадцатый горноегерскии корпус и вышвырнули остатки в Норвегию. Фашисты, когда отступали, разрушили за собой мосты, дороги, почти все жилые постройки. Нашим войскам сейчас очень трудно. Неимоверно трудно. Пурга, мороз. Дороги разбиты и занесены. Обогреться негде. Даже кипяток согреть не на чем. Тылы и обозы отстали. Еле-еле успеваем снабжать передовые части патронами и сухой колбасой. Ну а немцы учитывают, конечно, всё это. Они заняли позиции в районе Люнгс-фьорда, загородили нам путь в Норвегию. Что им надо? Пока наши войска в трудном положении, фашисты надеются выиграть время, закрепиться на новом месте. Потом их трудно сковырнуть будет… Но немцы знают и другое: флот способен быстро перебросить в район боев подкрепления, обеспечить снабжение, высадить десанты.

— Значит, надо ослабить флот, — сказал я.