Тревожная группа - [44]

На следующем дежурстве бригады Чистяков и Мостовой всячески пытались вести себя как ни в чем не бывало. Мрачной атмосферы Ольге хватало и дома. Да еще и откровения Игоря в тот день на лоджии добавили девушке негатива. Парни старались шутить и общаться с Синицкой как прежде, до встречи ее с этим Эдиком. Как все было хорошо, легко и просто! Оба спасателя вспоминали, но каждый на свой лад, их посиделки у кого-нибудь дома, совместные поездки на дачу Ольгиных родителей, выезды на пикники за город. Вот ведь время было безмятежное. А теперь атмосфера всеобщей насупленности, недоговоренности и недоверия.

Синицкая, кажется, тоже старалась вести себя как прежде, но внутреннее напряжение ей было не скрыть. А утром позвонил Эдик. Друзья как раз возвращались на базу, чтобы сдать дежурство, когда у Синицкой зазвонил телефон. То, что она снова назвала Ванечкина Эдиком, друзей покоробило. Ей ведь рассказали, что он никакой не Эдик. Может, ей действительно с ним до такой степени комфортно, что она и думать забыла обо всем том, что ей на лоджии выпалил Чистяков. Услышала родной голос, и все сомнения снова отпали. Ольга отвернулась к дверце и старалась говорить вполголоса. Она говорила, чтобы он не оставлял ее, что ей очень плохо. Ванечкин что-то отвечал, кажется, обнадеживающее. Самое главное, друзья поняли, что встреча Ольги со своим Эдиком сегодня состоится. Причем на каком-то их любимом месте, где «воздух и простор, а то в груди как будто воздуха не хватает». Спасатели переглянулись украдкой, и Чистяков обрадованно кивнул. Он понял по этим поэтическим намекам, о каком месте может говорить Синицкая.

Встреча была запланирована на шесть вечера, поэтому друзья успели вкусить ожидания своего торжества. Они намеревались поприсутствовать при встрече Ольги и Ванечкина на смотровой площадке за городом, откуда открывался обалденный вид на каменистую речную долину, с тенистыми дикими ореховыми и каштановыми рощами, а над ним в дымке белела снеговая шапка Эльбруса. Точнее, друзья собирались не совсем присутствовать, а театрально появиться в тот самый момент, когда Ванечкин уже придет, а Ольги еще не будет. Ведь у девушек принято хоть на пять минут, но опаздывать на свидание. Они собирались посмотреть на результаты своей ночной работы над внешностью жениха, а потом объяснить Ольге, при каких интересных обстоятельствах произошла их ночная встреча. Потом, естественно, они на правах друзей собирались раз и навсегда расставить точки над «i» и потребовать правды от ненавистного альфонса.

На смотровой площадке, куда ближе к шести вечера добрались спасатели, было безлюдно. Во-первых, был будничный день, а во-вторых, на долину опустился туман, скрывший все красоты. Ванечкина они увидели издалека. Он стоял, облокотившись на каменный парапет и оттопырив зад, обтянутый легкими льняными брючками. Почему-то именно этот зад вызвал у друзей особое раздражение.

– Борь, давай не будем рассусоливать, а конкретно выясним у него про татуировку скорпиона, – кровожадно предложил Чистяков. – Будет упираться – ты просто зажмешь его, а я штаны спущу. А?

– А давай, – со злорадством согласился Мостовой. – Очень мне почему-то хочется, чтобы этот урод всю оставшуюся жизнь начинал заикаться при виде трех букв МЧС.

– Местечко, правда, здесь открытое. А вот если его вон туда отвести, – показал Чистяков вправо, где на краю площадки душисто цвели огромные жасминовые кусты в тени двух ореховых деревьев. Широкие листья деревьев позволяли укрыться от посторонних глаз, если кто со стороны и глянет на площадку.

Спасатели быстрым шагом, стараясь не топать, поднимались на смотровую площадку. Мостовой хмурился и покусывал в волнении губу, Чистяков потирал руки и недобро щурился. Оглянись сейчас Ванечкин назад, то сразу же понял бы по внешнему виду и взглядам незнакомцев, что идут они к нему далеко не с добром. Но он продолжал глядеть на горы и думать о чем-то своем. У Чистякова, как человека более эмоционального, в отличие от друга Бори, возникло ощущение, что Ванечкин пребывает в глубоком унынии. Еще бы, ехидно подумал спасатель, предстать перед девушкой с такой разрисованной мордой. После Бориных кулаков-то!

– Зда-арова, Та-арпеда! – приблатненным тоном, растягивая гласные, громко произнес Чистяков, заходя справа.

Ванечкин вздрогнул от неожиданности и обернулся. Спасатели замерли на месте и уставились на него чуть ли не с отвисшими челюстями. На лице афериста не было и следов побоев. То есть вообще никаких, а не запудренных или там замазанных тональным кремом. Зрелище было сверхъестественное!

– Что? – спросил Ванечкин, явно с трудом выходя из состояния глубокой задумчивости.

На его лице все больше и больше проступало удивление. Два парня, один из которых выделялся своим мощным телосложением и гренадерским ростом, пялились на него со странным изумлением и молчали.

– Вы что-то спросили? – снова задал вопрос Ванечкин.

– Мистика какая-то! – наконец выдавил из себя Мостовой.

– Быть того не может, – подтвердил Чистяков и, взяв Ванечкина за руку, попытался повернуть его к себе спиной.

– Вы что! Что вам надо? – Ванечкин вырвал руку и отступил на шаг назад.