Тревоги пути - [64]

Человек был до крайней степени взволнован. Перелив последний раз жидкость из одной колбы в ту, что кипела на горелке, отпрянул от полученного результата, ибо из колбы полыхнуло огнем и совершенно отчетливо засмердело тиной, гнилью, озоном и еще чем-то неразборчивым и неприятным.

Удовлетворенно крякнув, и придирчиво осмотрев жидкость на свет, человек в плаще, не раздумывая ни минуты, выпил все до дна. Как только последняя капля пролилась ему на язык, он рухнул на холодный пол. Как раз в середину замысловатого рисунка, выложенного на полу цветной плиткой. Уже теряя сознание и борясь с подступающей тошнотой, он расставил руки по сторонам в середине символа, торопливо шепча слова. Тело его вдруг, изогнувшись дугой, зашлось в страшных корчах, изо рта пошла пена, вырвавшись из горла сдавленным, придушенным криком. Но это длилось не долго, он вдруг резко обмяк, затих, свернувшись клубком у витой ножки стола.

Глава 14

В плену

Сознание возвращалось к нему неохотно. И он, наверное, был бы рад, если оно не вернулось к нему вовсе, ибо с ним, возвращалась и боль. Она тошнотворными волнами разливалась по всему телу, парализуя, путая мысли. Отбойными молотами стучала в висках, выворачивала наизнанку кости, суставы, мышцы.

Воспоминания, мутным дымом всплывали из глубин памяти.

Вот, он, прощаясь с женой и детьми, садиться в личный экипаж, отбывая в Итиль по срочной просьбе Вугарда Ноара.

Накануне утром его принес Онар Тергил, помощник и заместитель. И тут, Альбитиарн вспомнил, что тот вел себя довольно подозрительно, да и сообщение было каким-то надуманным и нелепым. Якобы Вугарду понадобилось его личное присутствие, в каком-то деле. Прибыть надо было безотлагательно.

«И что за спешка такая?», мелькнула тогда тревожная мысль.

С гардом Итиля его связывали сугубо деловые отношения. Сколько бы раз Альбитиарн Маэн бывал в столице, столько Вугард уговаривал вступить в союз гардаланов. Альбитиарн всегда отказывался, по многим причинам, самой главной из которых являлись независимость и процветание его вотчины. Терять которые, значит влезть в «дружественную» экономическую кабалу.

На подъезде к городу, его экипаж был атакован людьми в масках. Шесть человек в черном, с замотанными лицами, на лошадях, играючи разделались с его охраной, а его выволокли наружу и оглушили. Альбитиарн не знал, остался ли кто живой из его подчиненных, но за мгновение до отключки, слышал, как его люди еще пытались сопротивляться.

И вот, теперь эта темница.

Если бы налетчики напали на его с целью поживы, то он так и остался бы там, на размякшей от дождя, лесой дороге. Раз он находится здесь, стало быть, он, скорее всего, в подвалах дворца Золотого города.

Скорее всего, Вугарду надоело уговаривать и ждать. Он решил играть по своим правилам? Скорее всего, он подкупил Онара и таким образом добрался до него.

Нет, все-таки нельзя было доверять человеку! – с болью в сердце отозвалось у Альбитиарна.

И ведь у него был выбор. Взять в заместители такого же, как он, полукровку. Но долг, порядочность и верность традициям – ведь Вейли всегда славился своей терпимостью ко всем расам, сыграли с ним, в этот раз, злую шутку.

Так и не открыв глаз, Альбитиарн дотянулся до затылка. Это место, со спутанными, залитыми кровью волосами, отозвалось резкой болью. Лучше пока не двигаться, иначе, накатывает тошнота.

Он замер, пережидая подступающее беспамятство.

Чуть погодя, полуэльф разлепил затекшие, набрякшие кровью от побоев тяжелые веки, но вновь сомкнул их. Как не сумрачно было в подвале, но, даже такой свет, резанул по глазам, ударил жалящей болью в виски, уколол в лоб, вновь, отдаваясь где-то в затылке. Однако и за эти краткие мгновения, он рассмотрел, где находиться.

Каменный пол, засыпанный соломой, вдоль стены — в тени окна, желоб для опорожнения. Соответствующий запах, тянущийся оттуда. Напротив, пустая лавка. Рассеянный, блеклый свет, льющийся, откуда-то сверху, падающий ему на лицо. Он лежит выше пола. Стало быть, на такой же лавке, так как под боком, жесткие доски, вылощенные сотнями, а то и тысячами тел, таких же бедолаг, как и он.

Как там моя семья? Живы ли они?

Эти мысли пуще головной боли терзали сердце. Он даже не успел предупредить их. Да какой там! Он и сам-то ничего не знал.

Предательство всегда неожиданно, оскорбительно и унизительно. Чувство собственной слабости перед обстоятельствами, стыд перед доверившимися тебе людьми, ущербность, если хотите, перед остальными. Раз тебя предали, значит - слабак, не способный рвать зубами и когтями, подпустивший врага слишком близко. Так близко, что тот, не дрогнул ударить в спину.

Слабаков народ не любит, а также тех, кто пытается, его, спасать. Народ любит дерзких, нахрапистых, беспринципных. Народ будет бить пяткой себя в грудь, присваивая славу хозяина, причащаясь его победами. И не важно, что победа полита кровью и посыпана раздробленными костями. Победа сладка, когда ты в стороне, когда можно сидя дома, с кружкой хмелевухи и такими же хмельными товарищами, орать бравурные песни и плевать на всех свысока.

Ведь не сумел предвидеть события, не насторожился, не просчитал…, а ведь должен был! Должен. Не вчера же сел в кресло управляющего, и даже не десять круголет назад. Видимо, слишком расслабился, слишком доверял, слишком размяк.