Тревоги пути - [3]

— Как же она может быть монстром, если она людям помогает? – справедливо заметила Лина.

— Люди всегда бояться того, чего не понимают. Им проще наделить кого-то ужасными качествами, чем самим, хоть изредка, смотреть в зеркало.

— Поучительно. У нас говорят: «Не делай добра, не получишь зла», — грустно сказала Лина.

— Но как же не делать добра? — возмутилась Кейт, — Ведь это не по-людски!

— Как раз по-людски, — буркнул эльф.

Лина пожала плечами. — Наверно, со своей добротой навязываться вредно и порой даже опасно. Как видно из истории, или оболгут, или чудовищем объявят.

— А мне кажется, смысл в том, что нельзя помогать постоянно, —задумчиво произнес Мэйтон, — Потом привыкнут и помощь начнут уже требовать, а не получив, всячески попытаются оскорбить. Недаром, у нас говорят — «Если у тебя просят еды, дай просителю лук и стрелы, и он сам добудет себе пищу».

— А где это у вас? – лукаво прищурилась Лина, — У нас тоже есть похожее высказывание.

— Не важно, — буркнул орк, — Мы отвлеклись от темы.

Лина пожала плечами, «Не хочет говорить, пусть не говорит, тайны мадридского двора ей ни к чему».

— А кто такой чёрт? – спросила Кейт.

— В мифологии нашего мира, это злокозненный, озорной и похотливый дух.

Кейт неуверенно кивнула, но отстала.

Дорога, вернее то место, где их вел Мэйтон, шла в гору. Подъем отнимал много сил, чтобы сберечь дыхание все надолго замолчали. Мэйтон слышал за спиной только сопение девушек.

Через некоторое время упорного карабканья вверх, они оказались на вершине первого небольшого плато, ограниченного с двух сторон горами сплошь поросшими изумрудной зеленью.

Их вершины укрывались сырыми облаками, словно гигантские пастухи, одетые в плотные войлочные шапки. Местность вокруг была усыпана большими каменными останцами, словно острые зубья, вздымающимися из земли. Между ними, в гуще раскиданных тут и там небольших буковых рощиц, струились серебряными нитями холодные горные ручьи.

Так как эта часть Драконьих гор была самой южной, то здесь дыхание осени почти не чувствовалось. Деревья по склонам стояли еще зеленые. Лишь на нижних ветках угадывался предстоящий осенний наряд, а некоторые, и вовсе, не будут в него наряжаться.

Чем выше поднимались горы, тем ниже становилась растительность, укрывая склоны ярким изумрудом травы, почти до самых верхушек.

Тут, внизу, осенний воздух сухой и теплый, пах солнцем и вереском.

Они шли по плато до самого заката.

Темнеть начало раньше, чем у моря. Как только солнце скрылось за верхушками гор, окрасив их сначала в червонное золото, а потом и в пурпур, погрузив долину в сумерки, ее быстро окутал туман. Скромно дремавший весь день в ожидании вечера, он полноправным хозяином вальяжно выполз из под камней, заполнив собой впадины, приглушив звуки и ушедшее солнце уже не могло разогнать его. Сделалось прохладно и влажно.

Привал устроили еще до темноты. Уж больно место понравилось.

Пройдя сквозь ароматный самшитово-пихтовый лес, они вышли на небольшой луг. В середине которого, в арене невысоких холмов, находилось небольшое озеро. В его спокойных, похожих на зеркальную гладь водах, отражались лилово-шафрановые верхушки гор на фоне жемчужно-сиреневого неба. Подножия, поросшие травой и кустарником, уже совсем скрылись в глубоких ультрамариновых тенях. Возле озерца, то там, то тут из-под земли выпирали валуны и небольшие скалы, поросшие сизым мхом и травами. Казалось, что это давно заброшенное и разрушенное временем жилье, от которого, только и осталось, что фрагменты стен, да остатки фундаментов.

Не задолго до этого, Мэйтон, идя через лес набрел на небольшое поваленное сухое дерево, и, обломав с него ветки, приволок за собой. Девчонкам, поручил набрать по дороге сушняка, чтобы было легче разжечь костер.

Выбрав место между спинами двух выступающих из земли валунов, накинули на них кожаный полог, а края по бокам придавили камнями поменьше. Задний край полога, прижали длинными ветвями, и так же придавили камнями.

Получилось что-то типа навеса, закрытого с одной стороны пологом, а по бокам валунами. Погода была тихая, сдуть не должно.

Для подстилки наложили внутрь мягких сухих стеблей камыша, росшего по берегу озерца, и покрыли сверху молодыми ветками самшита для мягкости. Работали сообща, даже Кейт от работы не отлынивала. Расчищала место под ночлег и набирала воды в котелок. Лина собирала сухостой устраивая постель.

Мэйтон снял ножом дерн, выложил из камней кострище и распотрошив сухой ствол, развел огонь.

Когда ароматный грибной суп с овсянкой забулькал в котелке все собрались у костра и уже в полной темноте принялись ужинать.

Лина любила походы. Один раз, в школе, они с классом ходили в лес. Ей так понравилось есть из котелка зачерпывая в очередь, петь песни под гитару, а засыпая, слушать ночных сверчков и птиц через тонкие стенки палатки. Потом, рано утром идти к реке, и умывшись холодной, руки сводит водой, наблюдать, как под приветственный щебет ранних птах, из-за деревьев, окутанных туманом, встает розовое, солнце.

Здесь, все было почти так же, но все равно, немного по-другому.

В близком лесу, щебетали совсем другие птицы, а в высокой траве пели не привычные на слух сверчки. Над озером, словно болотные духи, летали крупные сиреневые хвостатые светлячки, исполняя какой-то неведомый ритуальный танец. Они, то кружились над одним местом, то разлетались в разные стороны, то, вдруг, собирались вновь, чтобы через какое-то время, повторить всё сначала.